Я чувствовала себя так, будто раньше была слепой, а сейчас все вдруг встало на свои места. Жаль, что не раньше. Уже давно можно было понять Тайлера, следовало лишь более настороженно отнестись к тому, что он так агрессивен по отношению к собственному отцу. То же и с Эллой. Я изначально ни капли не сомневалась, что возненавижу ее, поэтому и не пыталась присмотреться к ней повнимательнее. А сейчас мне даже импонировала ее ранимость. И я прекрасно ее понимала.
К глазам подступили слезы. Я быстро отвернулась к окну, чтобы незаметно их смахнуть, но, кажется, Элла все равно заметила. Рейчел пока еще не вышла, поэтому, потупив взгляд, я сглотнула подступивший к горлу ком и тихо произнесла:
– Тайлер рассказал мне о своем отце.
Элла издала короткий вздох, и мне стало страшно оборачиваться: а вдруг она рассердилась, что я затронула эту тему. Но сейчас мы остались вдвоем, и лучшего времени для разговора не найти. Отец повез Джейми к врачу проконсультироваться по поводу запястья, Чейз увязался с ними, чтобы прокатиться на машине. А Тайлер…
– Рассказал об отце?
Вытянув шею, я все-таки отважилась на нее взглянуть. Округлившиеся глаза, хмурые брови, открытый рот – Элла явно была потрясена. Я подошла и села рядом на диван.
– Да, в выходные, – ответила я, тщательно подбирая каждое слово, чтобы не сболтнуть лишнего и не вылететь отсюда за Тайлером вслед. – Он все мне рассказал.
– В самом деле? – Я кивнула. Крепко прижав думку к груди, Элла отвернулась. – Не могу поверить. Он никому этого не рассказывает. Я… – Замолчав, она покачала головой, не в силах справиться с потрясением. – Я хочу, чтобы с ним все было хорошо. Мне больше ничего не надо. – Ее голос звучал мягко и приглушенно. – Ни отличных оценок, ни порядка в комнате, ни вымытой за собой посуды, только это. Увы…
Я слушала Эллу, и мало-помалу глаза снова наполнились слезами. Даже ответить Элле я была не в состоянии, потому что стоило бы мне только открыть рот – раздался бы сдавленный голос, и, услышав его, остановить слезы я уже не смогла бы. Поэтому затаив дыхание я тихо сидела и упорно кусала нижнюю губу – меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Элла увидела, как я плачу.
– Я разговаривала кое с кем… – продолжила Элла, к счастью, избавив меня от необходимости ей отвечать. – Они проводят мероприятия на Восточном побережье. Информационные мероприятия о… – Она глубоко вдохнула. – В общем, ведут разъяснительную работу по различным видам насилия. – Поджав губы, Элла отвернулась и постаралась взять себя в руки. – Так вот, организаторы приглашают Тайлера стать докладчиком.
– Докладчиком?
Она кивнула.
– Они хотят, чтобы он проводил семинары на тему физического насилия над личностью. У них есть подростки, подвергавшиеся бытовому или эмоциональному… Им нужно, чтобы он рассказывал свою историю снова и снова в течение года. Я считала, что ему не выдержать, потому что он ненавидит об этом говорить. Потому-то я и удивилась, что он тебе все рассказал.
Под барабанящий в стекла дождь я какое-то время переваривала услышанное. Неделю назад Тайлеру было неимоверно трудно признаться во всем даже мне. А выложить правду незнакомым людям? Мне представить себе было страшно, как он к этому отнесется. С другой стороны, Тайлер познакомился бы с теми, кто прошел через нечто подобное…
– Для него было бы хорошо… ну, вы понимаете, научиться спокойно об этом говорить.
– Да, возможность в самом деле прекрасная. – Элла задумчиво смотрела на ковер, словно взвешивая в голове все плюсы и минусы. – Правда, сначала ему придется исправиться. – Это плюс. Безусловно, ему нужен хороший пинок, чтобы перестать искать способы ухода от реальности и превратиться в человека, не зависящего от алкоголя и наркотиков. – И еще ему потребуется на год переехать в Нью-Йорк. Со следующего лета. А вот это минус. И еще какой!
Я попыталась поймать взгляд Эллы, однако она упорно смотрела в пол.
– Отец это имел в виду, когда упомянул про Нью-Йорк?
Элла снова кивнула.
– Я еще ничего не говорила Тайлеру. Сейчас не лучшее время. – Она искоса взглянула на меня с мягкой улыбкой на губах. Мне всегда казалось странным, что люди пытаются улыбаться, когда им грустно. Ведь не существует грустной улыбки. Улыбаясь, они просто храбрятся.
– Вы очень хорошая мама, – сказала я, потому что эта мысль упорно вертелась в голове, пока я наблюдала, как тщательно Элла обдумывает ситуацию, и слова слетели с губ сами собой. Она желала сыну только добра, однако одного желания порой недостаточно. Хотя Элла делала все, от нее зависящее.
Она удивленно приоткрыла рот и хотела что-то сказать в ответ, но ее прервал настойчивый гудок клаксона. Один, второй третий.
– Это Рейчел. – Я встала и улыбнулась Элле. За последние десять минут мы явно стали ближе друг другу. И впервые за лето я восприняла ее как свою мачеху. – Увидимся, когда вернусь.
Уголки Элиных губ поползли вверх, повторяя мою улыбку. И на этот раз она не храбрилась – улыбка была искренней.
Рейчел задом выехала с парковочной аллеи, подъехала к моему дому и остановилась. Когда я подошла, она опустила окно.
– Мы ведь договаривались, что ты будешь меня ждать! Теряем драгоценное время!
Открыв дверь, я скользнула внутрь и не успела еще пристегнуть ремень, как машина рванула вниз по улице. Сиденье было мокрым от дождя.
– Беседовала с Эллой, – сказала я в свое оправдание и, не давая Рейчел возможности спросить, что мы обсуждали, тут же прибавила: – Так какие у нас планы?
– Уйми свое любопытство, – приказала Рейчел и, оторвав руку от руля, погрозила мне пальцем. Я саркастически хмыкнула. Любопытство всегда было моей второй натурой. – Тебе вообще не надо вмешиваться – только все испортишь. Предоставь действовать мне.
Закатив глаза, я отодвинула сиденье назад, чтобы ногам было попросторнее, и, устроившись удобнее, вздохнула.
– Откуда взялся дождь? У меня такое чувство, что я в Портленде, – тихо проговорила я, постукивая костяшками пальцев по стеклу и пытаясь немножко отвлечься, потому что от волнения меня слегка потряхивало. Рейчел не должна была ничего заметить, иначе начались бы вопросы, с чего я вдруг так волнуюсь. Как ей объяснишь, что мне страшно при мысли, в какую ярость придет Тиффани, увидев меня на своем пороге?
Поэтому все пять минут езды я старалась вести себя как можно более естественно. Отправила сообщение Амелии, порылась в сложенных в бардачке компакт-дисках, покрутила регулятор обогрева салона и, конечно же, слушала Рейчел. Она снова распространялась о Треворе, мусоля тот факт, что он теперь добавляет в конце сообщений сердечки, а потом сказала, что он стал с ней очень милым. И покраснела.
Когда мы подъехали к дому Тиффани, волнение почти полностью ушло, уступив место страстному желанию избавиться от перипетий любовной драмы Рейчел. Лучше уж попасть в лапы к Тиффани, чем слушать, какие красивые у Тревора плечи.
