Что, естественно, стоило дороже. Я превысил смету, деньги утекали со скоростью звука, и я не мог понять, как это происходит. Успешное продвижение проекта прикрывало меня, камуфлировало дерьмовую ситуацию, в которую я вляпался. Правда, были и те, кто меня раскусил… Пока еще мне удавалось вести себя как обычно, оставаться тем Янисом, каким меня всегда знали… А я изрядно изменился… Превратился в виртуозного ловкача, делающего все, чтобы правда не достигла Вериных ушей. По утрам, стоило ей отвернуться, я выдергивал из розетки стационарный телефон, чтобы вечером она не услышала на автоответчике компрометирующее меня сообщение. Мобильник был переполнен непринятыми вызовами моих мучителей, я перестал даже считать их. Раз в неделю, опрокинув несколько кружек пива, я набирался смелости и перезванивал, чтобы обсудить их претензии. Я стремился насколько можно отложить момент, когда в известность будет поставлен Тристан, и придумывал разные небылицы. Представить себе, что произойдет, когда правда выйдет наружу, я не решался. Как я мог так обмануть его? Человека, который все преподнес мне на серебряном блюдечке: свою нерушимую дружбу, свое полное доверие. Каждую ночь, наблюдая за стрелкой, движущейся по циферблату будильника, я напрягал свои кретинские мозги в поисках выхода из положения. Я обязан исправить допущенные ошибки.
— Янис! Ау! Ты еще с нами?
Я поднял голову, склоненную над чашкой кофе.
Мои стеклянные, налившиеся кровью глаза остановились на Вере, на ее лице читалось недоумение. Она не понимала, что со мной происходит. Бесконечная бессонница и похмелье начинали сказываться на моем облике.
— Чего? — пробурчал я.
— Ты сегодня спал, или как?
— Да, да… Что ты хотела мне сказать?
— Ты помнишь, что сегодня к нам на ужин придет Тристан?
— Естественно, помню! — ответил я, хотя напрочь об этом забыл.
Ох, черт! Опять придется притворяться. Ни минуты передышки.
Я постарался изобразить радость.
— Я испугалась, — вздохнула она. — За тобой вино по дороге с работы. Не затруднит?
У меня есть запасы в берлоге.
— Да, конечно, вино прихвачу. Еще что-то нужно? — Не забудь зайти за костюмом для открытия, вчера закончили подгонку.
Я с усилием сглотнул, подумав о том, что придется задействовать все актерские таланты в полную силу, чтобы не выдать себя. Поскольку важнее всего было поддерживать легенду, я не сумел найти убедительных доводов и отказаться от Вериного предложения потратиться на новый костюм к торжественному открытию — нужно было соответствовать уровню мероприятия и произвести впечатление на клиентов. Чтобы она ничего не заподозрила, я купил один из самых дорогих — и соответствующие туфли к нему, — а заодно подарил ей новое роскошное платье. Я проваливался все глубже и глубже.
— Зайду.
Я поднялся и хлопнул в ладоши, изображая веселое настроение:
— Готовы, ребята?
Я отводил их по утрам в школу и сад и ходил с Жоакимом на занятия по тромбону — это были мои единственные семейные обязанности, которые я пока еще выполнял. После возвращения из отпуска Вера практически ни о чем меня не просила, она решила освободить меня от всех хлопот и полностью взвалила дом на себя, ни разу не запротестовав. А я врал ей, и чем дальше, тем больше. Как обычно по утрам, она проводила нас до входной двери, поцеловала детей, после чего повернулась ко мне, погладила по щеке и окинула нежным взглядом:
— Уж как-нибудь постарайся прийти сегодня не так поздно, а то ты совсем измученный какой-то…
— Да, постараюсь. Обещаю тебе.
Я быстро поцеловал ее в губы и увлек детей к лифту.
Я справился с собой и выполнил обещание. Ровно в двадцать тридцать я толкнул дверь квартиры, держа в руках коробку с вином. Войдя, я сразу услышал смех Веры и Тристана. Прежняя Верина настороженность по отношению к нему огорчала меня, тем более что я не понимал, как можно не поддаться его обаянию. Но каникулы раскололи лед, уже хорошо. С потерей Люка и Шарлотты мы остались одни, в особенности Вера. И виноват был я. Поэтому меня успокоило — хотя бы временно, — что она нашла в Тристане внимательного и благожелательного слушателя. У меня задрожали руки. Я набрал побольше воздуха в легкие, выдохнул и вошел в гостиную:
— Эй! Могли бы подождать меня с аперитивом! Вера просияла, подошла ко мне своей пританцовывающей походкой и погладила по щеке, как сегодня утром:
— Спасибо, что так рано.
Она меня поцеловала.
— Я в этом нуждался, — прошептал я.
Тристан направился ко мне, косясь на коробку с вином, которую я поставил на стол. Он с лета был в отличной форме, всегда довольный, воодушевленный. И становился более открытым.
— Ух, ты даешь, — одобрительно прокомментировал он. — Есть что праздновать?
— Финиш через неделю.
Он пристально посмотрел на меня. Победный огонь, который запылал в его взгляде, неожиданно испугал меня.
— Последний рывок перед финишем. Можешь собой гордиться.
Сзади возникла Вера, обвила руками мою талию и, поднявшись на цыпочки, ухитрилась положить подбородок мне на плечо. Они зажали меня между собой, эти двое, которым я лгал. Я чуть-чуть развернулся к жене, готовой рассмеяться.
— Подумать только, я ни разу там не была и не представляю, что он такое сотворил! — сообщила она Тристану. — Я тебе завидую!
— Знаешь, в последние три недели мне тоже запрещено приходить, — сообщил он.
— Значит, мы товарищи по несчастью!
— Только потому, что вы будете самыми почетными гостями на открытии. Ладно, пойду поздороваюсь с детьми.
— Э-э-э…
— Не беспокойся, я буду осторожен, не стану тормошить их перед сном.
После ужина мы перешли к дижестивам, что для меня означало изрядную порцию виски. Перед тем как сесть на диван рядом с Верой, я открыл окна, чтобы наконец-то выкурить сигарету, и перехватил полный зависти взгляд жены. Я знал, что ей это трудно дается, но не в силах был снова бросить. Единственное, что я мог, это максимально сдерживаться дома.
— Я хотел бы кое о чем попросить вас, — серьезным голосом объявил Тристан. — Думаю, это касается обоих.
— Слушаем тебя, — ответила Вера.
— Янис, ты планируешь пригласить на открытие Люка?
Я сделал большой глоток, затянулся сигаретой. Много дней подряд этот вопрос донимал меня, словно назойливый мотив. У Тристана было особое умение, даже талант давить на мои болевые точки и разворачивать лицом к реальности. Мне нравилось, что Вера всегда участвовала в таких разговорах. Он понял, что мы с ней единое целое, а уж в этом вопросе вообще ничего не решим друг без друга. Что, пожалуй, справедливо…
— Пока не знаю.
Вера взяла меня за руку, я всмотрелся в ее лицо. Грусть и беспокойство, которые я прочел на нем, причинили мне боль.
