Меня по-прежнему трясло, но я кое-как держалась и обсуждала тур с очередными клиентами, когда меня позвала Люсиль:
— Тебе звонят, это Янис, говорит, срочно. Наверное, у меня были совсем дикие глаза, потому что она пощелкала пальцами:
— Эй, Вера! Вера! Эй, эй! Это твой муж! Ответишь?
Я извинилась перед клиентами. Затем дрожащей рукой подняла трубку и повернулась к ним спиной.
— Не звони мне сюда, — пробормотала я.
— Я хочу с тобой встретиться, поговорить, ну пожалуйста!
Такая мольба слышалась в его голосе, что я едва не сдалась.
— Нет!
— Я рядом с твоим агентством.
— Что?! — заорала я, выглянув в окно.
Он действительно стоял у входа, и вид у него был жалкий, ничем не лучше, чем накануне. Я с трудом справилась со слезами, смотреть на него было бе зумно больно. Лил проливной дождь, он промок до нитки, вода скатывалась с волос на изможденное лицо.
— Вера, мы не можем оставить все как есть, — настаивал он. — Если ты не выйдешь ко мне, я войду.
— Стой там, сейчас приду.
Я положила трубку и снова переключилась на клиентов, по крайней мере внешне. Как только они ушли, я надела плащ и извинилась перед Люсиль. Я раскрыла в дверях зонтик и перешагнула порог. Зажав в зубах сигарету и прикрывая ее ладонью, Янис вышагивал перед входом и не пытался укрыться от дождя. Мне мучительно захотелось его защитить, броситься к нему, обнять, пообещать, что мы обязательно найдем решение, уверить, что я люблю его больше жизни и всегда буду любить. Я считала себя достаточно сильной, но когда он оказывался рядом, я ничего не могла с собой поделать. И только серьезность ситуации остановила меня.
— Ты недостаточно накуролесил, хочешь, чтобы меня вышвырнули с работы? — яростно прокричала я.
Агрессивность помогала мне сражаться с болью. Он двинулся ко мне, я отступила.
— Вера, прошу тебя. Выслушай меня, обещаю все исправить. Тристан поможет, он сегодня приходил ко мне.
Я подумала, что единственный, на кого мы еще можем рассчитывать, — это Тристан. Притом что ошибки Яниса обошлись ему в сотни тысяч евро. А он все-таки готов его поддержать, вопреки всему.
— Ну и что? Опомнись, возьми себя в руки. Что ты здесь делаешь? Ты же жалок! Плевать я хотела на твои обещания. Мне нужны доказательства! Пока ты не начнешь возвращаться в нормальное состояние, можешь не утруждать себя встречами со мной и уж тем более с детьми, я тебе еще вчера это говорила.
Большие голубые глаза Яниса, теперь ввалившиеся и покрасневшие, наполнились слезами. Мой муж — колосс на глиняных ногах, вот ведь как.
— А теперь уходи, — прошипела я. — Так будет лучше.
«Я по-прежнему слышу нашу музыку», — беззвучно, одними губами произнес он и снова попытался приблизиться ко мне, протянув руку, но я покачала головой. Он ушел пятясь, не спуская с меня глаз. Я постояла, развернулась и скрылась в агентстве. Тем же вечером Тристан пришел к нам, чтобы забрать дорожную сумку с вещами Яниса. И с этого дня — больше ни звука, никаких контактов, мы ни разу не разговаривали, ни одного телефонного звонка, ни одной эсэмэски, ничего. Как если бы он исчез с лица Земли. И не важно, что инициатором нашего расставания была я, боль с каждым днем становилась все невыносимее. Приходилось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не помчаться в берлогу или хотя бы не позвонить и не послушать его голос. Но меня останавливал страх: я боялась того, что могу там найти или узнать.
Звонок мобильника вернул меня к реальности. Тристан.
— Привет, — ответила я.
— Добрый вечер, Вера, я возле твоего дома, можно подняться на пять минут?
— Конечно.
Тристан регулярно заходил к нам по дороге с работы. Мы притворялись, будто не догадываемся, что ему приходится делать изрядный крюк ради того, чтобы проведать нас. Я встала с дивана, услышав шум лифта, остановившегося на нашем этаже, и пошла открывать, стараясь не шуметь.
— Как дела? — спросил он, входя.
— Все о'кей, — ответила я и слабо улыбнулась.
— Папа! — позвала Виолетта из гостиной.
Мои плечи опустились, я со вздохом зажмурилась. Стоило входной двери стукнуть, и она начинала надеяться, что вернулся отец. Иногда она даже от этого просыпалась. Тристан положил мне руку на плечо и сжал его. Это было единственное прикосновение, которое он себе позволял.
— Я ее успокою.
Он нагнулся к моей полусонной дочке, которая, спотыкаясь, доковыляла до середины гостиной, взял ее на руки, прижал к себе:
— Это всего лишь я, принцессочка. Тебе пора спать. — Я хочу папу.
— У папы сейчас очень много работы, ты встретишься с ним позже, — уговаривал он ее, гладя по волосам.
— Давай-ка вернемся в кроватку, — вмешалась я. Тристан отдал девочку мне, она вцепилась в мою шею.
— Налей себе выпить, я сейчас, — предложила я своему вечернему гостю.
Следующие четверть часа я просидела рядом с Виолеттой, поглаживая ее по щеке, чтобы ей было легче уснуть. Ее тоска причиняла мне боль и оживляла злость на Яниса. Не сделай он все наперекосяк, ничего бы этого не случилось. Дети не утратили бы свои ориентиры. Удостоверившись в том, что дочка опять крепко спит, я крадучись вышла из комнаты. Тристан приготовил кофе себе и травяной чай мне. Я снова села на диван, и он протянул мне плед:
— Ты его, наверное, уронила, когда открывала дверь. — Спасибо.
Я закуталась в плед, взяла чашку, подула на горячий отвар вербены и отпила глоток.
— Я только что из берлоги, — сообщил Тристан, предварительно помолчав.
— И как он?
Тристан служил нам посредником, я узнавала от него Янисовы новости — не самые обнадеживающие, — а Янис мои. Серьезное лицо Тристана не предвещало ничего хорошего.
— Он сегодня опять бездельничал, из дому не выходил, если он и дальше будет так себя вести, то растеряет все договоры, которые ему удалось заключить. Не знаю, как на него воздействовать. Я в ужасе от того, что мне не удается ему помочь.
— Не грызи себя, ты делаешь, что можешь… Такое впечатление, что он и не хочет выбраться. Он по-прежнему много пьет?
Тристан молча посмотрел мне в глаза — я прочла в них ответ на свой вопрос. Я подтянула плед на плечи — меня, как обычно, знобило.
— Как ты думаешь, если я ослаблю давление, позволю ему встречаться с детьми, это поможет?
— Не мне решать, как тебе лучше поступить…
— Мне нужен твой совет, Тристан, прошу тебя… Как бы ты повел себя на моем месте?
Он сел поглубже в кресло.
— Совершенно очевидно, что отсутствие общения с детьми не упрощает дело. С другой стороны, не уверен, что такие встречи будут полезны мальчикам и Виолетте. Как и тебе, впрочем.
