БУХ!.. Земляной фонтан взметнулся перед самым бампером авто, комья земли полетели в смотровую щель… Броневик перескочил через свежую воронку, не притормозив. Разметал вставшую на пути пехоту и вломился в лагерь, как свинья в ромашки, – роняя и давя уцелевшие палатки, мелкие шалаши из сегментов юрт, опрокидывая котлы на кострищах…
– Слева, падла! – Под азартный возглас пулеметчика башня скрипнула, ловя в прицел новую мишень. Три длинных очереди автопушки – и громоподобный взрыв. По левую руку большая юрта и несколько палаток рухнули под напором тугой воздушной волны, стена пыли заслонила звезды, к небу взметнулось целое облако мелких обломков, хотя самого орудия Дронов не разглядел.
– Прямо в баллон с газом! – восторженно прокомментировал стрелок, переключаясь на легкий пулемет. – «Кытайка» была, рванула знатно!
– Где вторая?! – Николай гнал ветхий «роллс-ройс» на пределе возможностей, смело пуская под колесо мелкие преграды и объезжая крупные. Хотелось надеяться, что скорость убережет от огня неуклюжего орудия с его ручным наведением. Внезапно Дронов увидел искомую пушку – лунный луч предательски блеснул на медном жерле, выдав укромную позицию меж двух шалашей из хвороста. До «кытайки» оказалось метров пятнадцать от силы, и перепуганный расчет как раз спешно доворачивал ее в сторону броневика…
– Ах ты… – Капитан с силой крутанул руль вправо – выстрел грянул секундой позже. Попадание в борт прозвучало как удар титанической поварешкой о циклопический медный таз. Тяжелая машина, казалось, получила пинок от великана – ее мотнуло вбок, занесло кормой, поставило на два колеса… Полуоглушенный, Дронов умудрился все же чистым чудом вернуть ее на все четыре, направить на орудие, поднять пар в цилиндрах. Второй удар – о пушку с разгона – уже не так впечатлил. «Роллс-ройс» врезался в детище китайских оружейников широким бронированным носом, завалил набок, разбив в щепки деревянное колесо и порвав газовые шланги, подмял под себя… После чего, по-паровозному зашипев спускаемым паром, остановился.
– Приехали… – хрипло выдохнул Николай, подбирая упавший на пол револьвер и вползая обратно в кресло. С его стороны по бронедверце что-то щелкнуло, выбив искры, и Дронов без колебаний разрядил в окно полбарабана, никуда особо не целясь. Оглянулся:
– Живы там?
– Жи-ивы… – за всех ответил казак Андронченко, утирая кровь с разбитой губы.
Остальные поддержали его стонами и проклятьями на трех языках – пассажиры боевого отделения лежали вповалку, а вылетевший из башни стрелок шлепнулся на них сверху, увенчав куча-малу. Впрочем, они легко отделались. Длинная вмятина на левой стенке говорила сама за себя – пушечное ядро лишь едва-едва чиркнуло по броне, промяв ее, но не пробив и не задев трубы́ паровой системы. Хорошо, что снаряды «кытайки» – это просто чугунные шары…
– Тогда кто без переломов – вставайте. – Насчет себя самого капитан не был так уж уверен – после удара грудью о руль страшно болели ребра. Но двигаться боль не мешала, и он торопливо отпер дверь. – Алим, за руль, Андронченко к пулеметам, прикрываешь, остальные со мной.
Выпалив это скороговоркой, офицер спрыгнул наземь, огляделся, придерживая стальную створку. В него пока никто не стрелял, что уже радовало. А смотреть оказалось особо не на что. Автомобиль забрался на орудие, осев на него днищем, и передние колеса теперь беспомощно висели в воздухе, не касаясь грунта. Прямо напротив «роллс-ройса» темной горной вершиной высилась островерхая юрта. Вокруг хлопали на ветру рухнувшие палатки, колыхались колючие кусты – и совсем недалеко слышалось протяжное: «Ха-айт! Ха-айт!» Уцелевшие артиллеристы и свидетели столкновения наверняка разбежались – лишь одному из них хватило смелости выпустить наугад ту недавнюю пулю. Но вряд ли они ушли далеко. И можно поспорить, что основные силы, забыв про караван, сейчас смыкают кольцо, надвигаясь на «стреноженный» броневик со всех сторон. Счет времени пошел на секунды. Улизнуть пешком под покровом тьмы уже точно не выйдет.
– Спихнем машину с орудия, иначе не поедет. Быстрее! – Дронов отпустил дверцу, сделал шаг – и покачнулся. Оказывается, ему досталось больше, чем он сперва подумал, – голова закружилась, горло сдавил тошнотный спазм, грудь заныла пуще прежнего. К счастью, после прогретой двигателем броневой рубки ледяной ночной ветер пронизывал до костей, безжалостно выгоняя из головы туман и помогая сохранить ясность сознания. Так что на ногах офицер устоял.
– Джантай, сторожишь левый борт, я правый, – приложив ко лбу прохладный барабан револьвера, распоряжался Николай, по мере того как его подчиненные выбирались из авто. – Остальные трое – толкаете спереди. Алим! Ох… – Дронов поморщился от острой боли в висках. – Как начнем – дадите задний ход, ясно?
– Ясно! – Китаец протиснулся между сидений и занял водительское кресло, попробовал ногами тугие педали. – По вашей команде.
Паровой двигатель натужно загудел, задние колеса взрыли сухую землю, когда дюжие станичники навалились на передний бампер «роллс-ройса». Под их дружное: «И-и-и р-раз! И-и-и р-раз!» – машина, окутываясь паром и пылью, потихоньку сдавала назад, взбиралась передними колесами на опрокинутый лафет. Естественно, спокойно завершить дело русским не дали…
– Враг! – Первым подкравшихся вплотную мятежников заметил не пулеметчик, а Джантай – после его возгласа быстрые, гнущиеся к земле тени увидел и Николай. Повстанцам хватило ума и организации не наваливаться гурьбой, а выслать разведку. Пока диверсанты ждали массовой атаки, их обходили с флангов!
Вж-ж-и-и! Понк-понк-понк-понк! Башенка вдруг ожила, повернулась и ударила длинной очередью куда-то за корму. Капитан же перебросил револьвер в левую руку и ринулся навстречу ближайшему неприятелю, на бегу обнажая клинок.
– Ха-а-айт! Алла… – Первый повстанец подавился собственным кличем, получив пулю в грудь. Николай выстрелил в следующего – и с третьим оказался уже лицом к лицу. Тот замахнулся чем-то вроде серпа, насаженного на древко лопаты, – слишком неуклюже, слишком медленно. Офицер сделал стремительный выпад, достав его в горло, тут же отпрыгнул в сторону, вновь вскинул револьвер, выпустил последний заряд в подотставшего бунтаря, который зачем-то нес длинную кавалерийскую пику, неудобную в пешей схватке…
И обмер, увидев перед собой сплошную стену вооруженного люда – целая орава мятежников высыпала из-за юрт и шалашей, тут же смыкая ряды, щетинясь копьями, саблями, самодельным оружием, стволами винтовок.
– Твою… – только и успел произнести Дронов, опуская пустой револьвер. Вторая часть фразы утонула в свисте пуль и воплях – очередь «виккерса» хлестанула над головой мужчины, скосив передние шеренги повстанцев, вынудив остальных отшатнуться. За спиной зычно проорали:
– Николай Петрович, уходим!
Повторного приглашения не требовалась – капитан развернулся на каблуках и припустил со всех ног. В дробное стаккато пулемета вплелись хлопки винтовок, опасно близко запели пули, стрелы, даже, кажется, камни из пращей – один такой упал прямо под ноги… «Роллс-ройс» уже сполз с разбитой пушки и теперь пятился, бешено крутя пулеметной башенкой чуть не на триста шестьдесят градусов. Стоящий на левой подножке казак махал Дронову шапкой. Не оглядываясь, тот в три прыжка преодолел оставшееся расстояние, обежал капот машины, ухватился за дверцу, рывком подтянулся, чтобы вспрыгнуть на освобожденную бойцом подножку… и с ужасом почувствовал, как броневая дверь отгибается, не выдержав его веса. Хрустнула, ломаясь, верхняя петля. Дверь криво повисла на нижней, а Николай полетел наземь, спиной вперед. К счастью, не долетел – сидящий в кресле пассажира станичник поймал главу отряда за рукав и втянул внутрь, буквально запихнув в салон.
