С обозом они расстались не сразу после битвы, а лишь на следующее утро. Остаток дня ушел на помощь раненым, приведение лагеря в порядок и переговоры с командиром правительственного отряда, столь своевременно пришедшего на выручку. Бо́льшая часть этих дел не касалась русских, но после жаркой схватки солдатам требовался отдых, и Дронов позволил им расслабиться. Ночью же отправляться в путь не имело смысла, так как ворота города запирались до рассвета, а в окрестностях ханские конники еще продолжали вылавливать недобитых повстанцев. После поражения бунтари рассеялись по всей округе, и риск напороться в темноте на их банду оставался нешуточным. К тому же разбитый многотысячный отряд был лишь частью мятежного войска, с его гибелью угроза отнюдь не исчезла. Впрочем, задерживаться дольше необходимого Николай тоже посчитал излишним. Общая угроза, объединившая русскую экспедицию с китайско-хокандским конвоем, больше не висела над их головами дамокловым мечом, посему испытывать гостеприимство хозяев каравана было неблагоразумно. С первыми лучами солнца Дронов зашел в шатер к Алиму, чтобы попрощаться.
– Нам в одну сторону, но дороги наши расходятся, – сказал он. – Мы поедем быстрее и не станем задерживаться в городе. Вряд ли нам суждено еще встретиться.
– Кто знает, – бесстрастно покачал головой китаец и сложил руки на груди. – Вы говорите – пути Господни неисповедимы. Человеческие порой тоже. Что ж, удачи вам. Помните мой совет относительно вашей знакомой. И… я тоже надеюсь, что мы больше не встретимся и даже не услышим друг о друге. Так будет лучше. Прощайте.
Они в последний раз обменялись рукопожатиями и разошлись. Капитан покинул шатер решительным шагом, сразу же направившись к своим спутникам, которые еще завтракали.
– Допивайте кофе – и на коней! – распорядился он. – Пойдем рысью, чем быстрее доберемся до Чимкента, тем лучше. Отдыхать будем внутри городских стен, но без ночевки, учтите!
– Ну хоть помыться-то успеем? – жалобно спросила Александра, опуская полупустую тарелку с кашей: ей, как обычно, щедрые казаки выделили двойную порцию. Не сказать чтобы усиленная пайка оказывала на миниатюрную стажерку хоть какое-то влияние, но станичники пока отказывались капитулировать.
– Постараемся, – без большой уверенности ответил ей Дронов, почесав шею. Он бы и сам был не прочь искупаться и постирать мундир. К запаху конского пота офицер привык давно, а вот подхваченные в броневике ароматы смазки и горючего никак не желали выветриваться из одежды. – Если ничего не случится – обязательно устроим основательную помывку всему отряду.
– Типун вам на язык, господин капитан, – ухмыльнулся Невский, скребя ложкой по дну опустошенной миски. – Ведь теперь всенепременно же случится чего-нить, раз вы сказали.
– Тьфу-тьфу-тьфу! – Дронов поплевал через плечо. – Нету такого суеверия, Дмитрий Александрович.
– Нету, – согласился урядник. – Да вот опыт мне показывает, что зря нету. Потому как есть такие слова, после которых непременно что-то стрястись должно. «Если ничего не случится» – как раз из них. Ну, не обязательно, но три шанса из пяти.
– Эх… – Николай вздохнул и щипнул себя за ус. – По правде, есть такое, пожалуй. Ладно, буду впредь за языком следить.
Покончив с трапезой, члены экспедиции собрали вещи, оседлали коней, выстроились привычным походным ордером и двинулись из лагеря на юг, вдоль по тракту. Когда они отъезжали, Саша оглянулась и вдруг принялась махать кому-то рукой, поднявшись в стременах в полный рост. Капитан тоже посмотрел назад и увидел, что несколько возничих и охранников машут им вслед, взобравшись на телеги. Секунду поколебавшись, Николай ответил им тем же. Пусть кто-то из этих гвардейских сипаев наверняка сражался против русских войск под Пишпеком полтора года назад, пусть они могут еще сразиться вновь, сейчас об этом думать совсем не хотелось. Как и о том, что груз, который везет спасенный совместными усилиями караван, сложно назвать мирным. Хотя бы и на несколько дней, хокандцы были союзниками их отряда.
Когда Дронов обернулся в следующий раз, лагерь уже пропал из виду. Лишь трепетали у горизонта призрачные дымки костров. Вскоре растаяли и они. А несколько часов спустя впереди показались дымы посолидней…
Славный город Чимкент, большой, густонаселенный и, в отличие от недавно основанного Аулие-Ата, старинный, лежал в глубокой низине, и вид на него открывался внезапно – когда странники выбирались на край этой природной чаши, вместившей в себя целое поселение. Внизу, под ногами, расстилалось буйное царство молодой зелени – тополя, осины, вербы, разнообразные фруктовые деревья, цветущие или уже покрытые листвой, образовывали гигантский сад. Низкие городские постройки будто прятались под изумрудным пологом древесных крон, и угадать, где кончается город, а где начинается настоящий лес, можно было лишь благодаря двум кольцам крепостных стен. Глиняные укрепления четко отделяли Чимкент от окружающих его рощ и выглядели очень внушительно. Город защищали не только кольцевые стены – на юге возвышалась крутая гора из красной глины, увенчанная цитаделью. Сама гора была лысой, но деревья обступали ее плотным кольцом, сады подходили к самому подножию. К нему же жались два заводика с тонкими закопченными трубами – именно они и служили главным источником дыма, виденного отрядом издалека. Еще один завод пыхтел парой труб в самом центре, возле традиционной рыночной площади-регистана. На главной башне и стенах цитадели виднелись Т-образные штанги оптического телеграфа, не меньше полудюжины – это архаичное с виду устройство при хорошо налаженной сети связи позволяло довольно быстро передавать краткие сообщения. В данный момент перекладины на всех штангах стояли ровно – во время работы они образовывали простые геометрические фигуры, в которых были зашифрованы целые слова, как в жестах флотского сигнальщика. Видимо, Чимкент являлся крайней точкой телеграфной сети ханства – иначе по дороге экспедиции встретились бы и другие вышки-передатчики.
– Ну… – протянул Николай, полюбовавшись на это зрелище пару минут. – Честно скажу – даже если сюда добавить воздушный порт, на российский город оно похоже не станет.
– А без дыма было бы красивей, – добавил Джантай, удовлетворенно кивнув.
– Не поспоришь, – хмыкнул капитан. – Поедем, взглянем изнутри.
На Ташкентском тракте оказалось пустовато – хотя ханские войска вроде как расчистили путь до Аулие-Ата и уже должны были отбить у повстанцев перевал, торговцы не спешили выводить повозки на дорогу. Да и одиночные путники предпочитали пока отсидеться в относительной безопасности, под защитой толстых крепостных стен. Двигались лишь войска – преимущественно на север. Колоннами по два скакали полусотни сипаев, и их командиры провожали русский отряд мрачными взглядами исподлобья. Маршировали вдоль обочин пехотинцы-сарбазы в пропыленных алых мундирах – изможденные солдаты, вооруженные зачастую лишь саблями и пиками, даже не поднимали голов, когда всадники проезжали мимо. Катились запряженные волами пушки-«кытайчи», а за ними вереницей тянулись массивные повозки с ядрами и баллонами газа…
Возле главных городских ворот, к которым круто спускалась дорога, общая картина не слишком изменилась. Окованные железом створки, как и положено днем, оставались распахнутыми, однако въезд перегораживали деревянные рогатки, а по сторонам, у оснований башен, за мешками с песком и корзинами с землей, прятались орудия – не меньше четырех, и наверняка заряжены картечью. Кроме того, рядом с одной из пушек Николай разглядел картечницу Паклинга на высокой треноге – еще один артефакт былого, даже постарше приснопамятного броневика. Эдакая предтеча пулемета, о шести стволах, собранных во вращающийся блок. Каждый ствол отдельно заряжался пулей, и после полудюжины выстрелов блок требовалось отцепить, подать заряжающему, а на его место установить новый, снаряженный загодя. Чего только не придумывали люди до изобретения магазинного оружия… Артиллерия на въезде сама по себе говорила о многом, а ею дело не ограничивалось. Над крышами ближайших башен вились тонкие струйки белого пара – верный признак того, что внутри работают парогенераторы, питающие что-то крупнокалиберное. На позициях дежурило десятка три сарбазов, у караульной коновязи переминались с ноги на ногу боевые кони. Возле них прямо на земле, подложив под головы скатки, дремали в теньке сипаи. Пехотинцы по большей части тоже спали либо играли в кости, однако дозорные службу несли исправно. Появление чужого вооруженного отряда они не прохлопали – стоило Николаю и его товарищам съехать в котловину, как на башне заиграл боевой рог, а стражники внизу засуетились. Кто-то бросился к пушкам, кто-то к картечнице, остальные спешно расхватывали винтовки и строились шеренгой позади рогаток. Можно было ручаться, что внутри башен сейчас стрелки́ встали к бойницам, натягивая тетивы тугих луков или проверяя манометры больших крепостных ружей, подключенных к генераторам.
