Одного Лонгфелло сумел подстрелить, но остальные следовали за ними на безопасном расстоянии. А Эффи теперь приходилось иметь дело с собственными демонами. Они то и дело выскакивали перед ней и напоминали все самые мучительные события в её в жизни. «Пойдем со мной под землю, — твердил один. — Идем! Там ты будешь жить вечно и плакать о своем дедушке и о том, что, кроме него, никто на свете тебя не любит. Раз так, почему бы не сдаться?»
«У тебя нет верных друзей», — говорил другой.
«Тебя все ненавидят!» — издевался третий.
Хлопнул старинный револьвер — Лонгфелло подстрелил ещё одного демона. Затем ещё одного. Ему оставалось разобраться с последним, и тогда он, наверное, сумеет помочь Эффи. Но последний демон Лонгфелло ловко уворачивался от пуль.
Эффи шла, выставив перед собой атам.
Лонгфелло советовал ей не разговаривать с демонами, а просто убивать, но они её всерьез разозлили, а Эффи, когда злилась, всегда вступала в спор.
Она глянула на первого.
— Зачем мне идти с тобой? — сказала она. — Нелогично. Я не собираюсь плакать по дедушке, я его ищу. И даже если не найду, я собираюсь исполнить то, что он для меня задумал. Я никогда, ни за что не сдамся.
— А ты, — обратилась она ко второму демону, — ничего не знаешь. Есть у меня верные друзья! Есть Максимильян и Лекси, так что говори что хочешь, все равно это неправда.
— А ты? — сказала Эффи третьему демону. — В жизни не слышала такой ерунды. Если ты задумал вывести меня из себя, постарайся получше. Ты смешон и жалок. И вот ещё что: по-моему, вы только и можете, что говорить. А слова, всем известно, никому не вредят. Они не имеют силы и ничего не значат.
Демоны исчезли один за другим.
— Браво, — одобрил Лонгфелло. — Кто тебя научил?
— Чему научил?
Лонгфелло рассмеялся.
— Сколько тебе? Одиннадцать? — восхитился он. — А ты уже справляешься со своими демонами! Теперь понятно, почему Гриффин с тобой возился.
Эффи не успела спросить, что он хотел этим сказать, потому что лес внезапно кончился и перед ними раскинулась равнина. Лонгфелло прижал палец к губам.
— Ш-ш-ш, — шепнул он. — Послушаем, нет ли зверей.
— Зверей?
Он кивнул.
— Они уже настоящие, а не просто темная часть тебя, как те демоны. Попробуешь с ними спорить — сожрут. Но пока тихо, можно бежать. Этот портал, насколько я помню, выводит прямо к твоей школе. Им обычно пользовался Гриффин. Я чаще ухожу с другой стороны поселка прямо в Лондон, но сегодня пойду с тобой. Правда, после выхода нам сразу придется разделиться. Я большей частью бываю в Лондоне или Париже, но ты всегда сможешь со мной связаться. — Лонгфелло вручил Эффи свою визитку. Вместо номера пейджера на ней были три слова: «Защити, Примири, Рассуди». — Скажи эти слова вслух, и я прибуду сразу, как только смогу. При этом используется магия, но думаю, справившись со своими демонами и пройдя до конца книгу, ты обзавелась немалым запасом жизненной силы.
— Спасибо, — сказала Эффи.
— И не забудь: выйдя из портала, сразу иди домой и уничтожь книгу.
— Помню, — кивнула Эффи.
Лонгфелло сжал ей руку.
— Готова?
— Да.
— Видишь плакучую иву? На счет «три» бежим к ней. Если бежать быстро, звери тебя не увидят. Портал скрыт под ветвями. Делай как я и шагай сквозь занавес листвы. Раз, два…
29
Одиллия Андервуд очень старалась уберечь сына от магии. Для начала она назвала его Максимильяном, решив, что это самое немагическое имя. И позаботилась, чтобы они жили в самом немагическом месте, какое только возможно. Бунгало на побережье (но без вида на море) — что может быть менее волшебным? Разве что отдельный домик в новом квартале, но бунгало обходилось дешевле. Сестра Одиллии, Айдони, друид-целитель в ранге адепта, придерживалась другого принципа, и смотрите, к чему это её привело. Она поселилась в экологичном домике на дереве в священной роще на западе страны. Дети у неё вечно бегали чумазые, случалось, ели червяков, не вписывались в школьную компанию, плохо учились, и социальные работники без устали крутились вокруг, пытаясь вернуть им нормальный дом.
Одиллия для своей семьи такого не желала. И, конечно, самое интересное в работе госпитальной медсестры держала в секрете. Со старшей дочкой, Кэйт, она добилась успеха: девушка выросла в блаженном неведении о магии, М-валюте, переходах и Иномирье. Помогло ещё и то, что в отце Кэйт, бывшем муже Одиллии, магии вовсе не было. Кэйт выросла как все, стала бухгалтером в Новом городе. У неё был симпатичный муж, ребенок и отпуск три раза в год. Иногда по воскресеньям она навещала Одиллию, рассказывала о планах на следующий отпуск, или как провела прошлый, или советовалась, в какую школу отдать ребенка, когда он подрастет.
Не влюбись Одиллия Андервуд в того темного мага, что побывал в больнице непогожей весной двенадцать лет назад… Не будь у Максимильяна такой сильной магической наследственности. Не будь эта наследственность такой… такой… Ей даже думать не хотелось, как могут проявиться у сына отцовские гены, учитывая, что в её семье гены большей частью давали нейтралов, а если магов, то не слишком сильных. С ним было не скучно — хотя веселье получалось грубоватое — но хорошо не было. Он, конечно, бросил её и сбежал — или улетел — на тот отдаленный край Иномирья, из которого явился. Он даже не знал, что у него родился сын. А вот муж Одиллии узнал. А узнав, что она беременна, без труда сложил два и два.
После развода она купила это бунгало и молилась, чтобы Максимильян рос без особых приключений и вырос обычным, как его сестра. Она купила ему компьютер и надеялась, что сын растет нормальным зубрилой-отличником, любителем старомодных видеоигр и картинок с девицами, с которыми он никогда не повстречается. Она полагала, что из него со временем получится хороший дантист.
А потом она разрешила сыну пройти собеседование в школу Тузиталы для одаренных, трудных и странных, и, наверно, с этого все и началось. Теперь Максимильян сдружился с внучкой Гриффина Трулава, в которой с утра, когда она получила кольцо Истинного Героя, наверняка пробудилась сила. И тот мальчик, что заходил в гости — Вольф, — тоже только что прозрел. Одиллии он понравился — она сразу распознала в нем доброту.
А теперь Максимильян с новым другом пропали.
Одиллия была не глупа. Едва увидев Вольфа, она поняла, что сыну предстоит первое волшебное приключение. Все её усилия помешать этому пошли прахом. Что ж, такова жизнь, думала она. Теперь ей остается только помогать, если сумеет.
Одиллия, как все жители Реальномирья, медленно и не слишком усердно собирала М-валюту. Здесь молитва, там свечка. Все шло в копилку. Этого хватило, чтобы, открыв старую волшебную шкатулку, достав пыльный магический кристалл и сполоснув его в садовом прудике (проточного ручья под рукой не оказалось, и луна не светила), а потом ещё под краном, чтобы смыть ряску, почти увидеть, куда подевался сын.
