Книга Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции, страница 22. Автор книги Глеб Сташков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции»

Cтраница 22

Самое удивительное, что Александр III дал согласие на брак. Николаша убедил царя, что отец – Николай Николаевич Старший – не возражает. Об этом прознала Мария Федоровна и «имела горячее объяснение с мужем» [129]. Проще говоря, закатила Александру III скандал. Какой, дескать, пример ты подаешь нашим сыновьям. Хочешь, чтобы они тоже на купчихах переженились? В семейных вопросах жена была для Александра III непререкаемым авторитетом. А тут еще отец жениха пошел на попятную: никакого, мол, согласия не давал. Свадьбу отменили.

Но через четыре года – в 1892-м – Александр III снова разрешает брак. Однако на этот раз Николаша, что называется, хватил через край. Подразумевалось, что его купчиха ни на какое особое положение претендовать не станет. Но ей захотелось стать то ли «владычицей морской», то ли великой княгиней. Николаша начал зондировать почву. От такой наглости царь рассвирепел и заявил, что «он в родстве со всеми европейскими дворами, а с Гостиным двором еще не был» [130].

Николай Николаевич отступил и выбрал себе более традиционную для великого князя спутницу – актрису. Впрочем, в 1907 году, когда ему перевалило за пятьдесят, Николаша, наконец, обзавелся законной женой – дочерью князя Николая Черногорского Анастасией. Ее сестра Мелица давно уже была замужем за братом Николаши – Петюшей. К «черногоркам» и самому Николаю Николаевичу мы еще не раз вернемся.

Петр Николаевич всегда был лишь бледной тенью старшего брата. Мягкий, застенчивый, он не слишком тянулся к военному делу, хотя дослужился до генерал-инспектора инженерных войск и довольно неплохо проявил себя на этом посту. Петр болел туберкулезом, поэтому подолгу жил за границей. Увлекался живописью и архитектурой. Построил в своем крымском имении Дюльбер настоящую крепость, что в 1918 году спасло жизни чуть ли не половины семейства Романовых.

Самой беспокойной была младшая ветвь – Михайловичи. Они выросли вдали от двора – на Кавказе, где служил наместником их отец. «Мы любили Кавказ и мечтали остаться навсегда в Тифлисе, – вспоминает Александр Михайлович. – Европейская Россия нас не интересовала. Наш узкий кавказский патриотизм заставлял нас смотреть с недоверием и даже с презрением на расшитых золотом посланцев С.-Петербурга. Российский монарх был бы неприятно поражен, если бы узнал, что ежедневно… пятеро его племянников строили на далеком юге планы отделения Кавказа от России».

Увлечение сепаратизмом, конечно, прошло, но «кавказцы», как они себя называли, «всегда говорили то, что думали, и не стеснялись в критических суждениях» [131].

Еще в ранней молодости Николай Михайлович поссорился с Николаем Николаевичем. Вроде как Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Никто даже не знает, из-за чего. Но с тех пор Николаевичи и Михайловичи враждовали друг с другом.

Старший брат – Николай Михайлович – пожалуй, наиболее талантливый человек из всей императорской фамилии. Но перед ним как великим князем открывались не слишком широкие карьерные перспективы. Можно было выбирать между артиллерией, которой командовал его отец, кавалерией, которой командовал его дядя, и флотом, которым командовал другой дядя. Один из братьев Михайловичей как-то за обедом на невинный вопрос, кем он хочет стать, когда вырастет, дал ответ: «Художником». Последовало молчание, а камер-лакей, подавая мороженое, обошел живописца стороной.

Исключительно одаренный и всесторонне образованный Николай Михайлович стал гренадером, потом – кавалергардом. Как Чаадаев,

Он в Риме был бы Брут, в Афинах – Периклес,
А здесь он – офицер гусарской.

Военная служба тяготила великого князя, и, в конце концов, он подал в отставку, чтобы спокойно заниматься историей. Он крупнейший специалист своего времени по эпохе Наполеона и Александра I. Даже сегодня в «Википедии» в разделе «Литература» к статье «Александр I» гордо красуются только две книги. Одна из них – фундаментальный труд Николая Михайловича. Лев Толстой называл его «Русские портреты XVIII и XIX столетий» «драгоценным материалом истории» [132]. Великий князь – председатель Русского географического и Русского исторического обществ. Доктор философии Берлинского университета. А с 1915-го еще и доктор русской истории Московского университета. Последнее дорогого стоит. Тогда университеты дорожили своей автономией. Профессора готовы были скорее заискивать перед революционным студенчеством, чем демонстрировать лояльность власти.

Другая страсть Николая Михайловича – бабочки. Он издал 9 томов по лепидоптерологии «Memoires sur les Lepidopteres». Переданная им Зоологическому музею Академии наук коллекция насчитывала более 100 тысяч особей. В его честь названы 10 видов бабочек. Даже ворота его дворца в Боржоме украшала бабочка из кованого железа.

Если бы Николай Михайлович ограничился изысканиями в области истории и чешуйчатокрылых, ему бы цены не было. Но по характеру Бимбо (семейное прозвище великого князя) был «прожженным интриганом» [133]. «Свободное от занятий по истории время он употреблял на сеяние розни между людьми» и «радовался всегда, когда ему удавалось поссорить старых друзей или супружескую чету» [134].

К сожалению, свободного времени у великого князя хватало. Его личная жизнь не задалась. В молодости он влюбился в принцессу Викторию Баденскую, но она приходилась ему двоюродной сестрой. В православии такие браки не разрешались. Долгие годы у него был роман с княгиней Еленой Барятинской, женой адъютанта его отца. Но – опять же – до свадьбы дело не дошло.

Нина Берберова утверждает, что Николай Михайлович был гомосексуалистом и даже состоял в связи со своим двоюродным племянником Дмитрием Павловичем. Шведский историк Стаффан Скотт поинтересовался, откуда она это взяла. Берберова сказала, что в то время этот факт был «известен всем» [135]. Поскольку Нина Николаевна могла общаться разве что с великокняжеской прислугой, скажем так: ходили слухи.

Николай Михайлович подолгу жил во Франции, где работал в архивах. Глядя на него, французы недоумевали. Они привыкли, что русский великий князь – это завсегдатай Ривьеры, театров, опер и лучших ресторанов. Николай Михайлович всегда останавливался в скромной гостинице, а время проводил в Сорбонне или в Палате депутатов. Третья республика была его политическим идеалом. Для России, правда, он предпочитал конституционную монархию.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация