В детали подготовки нового связника к Вишневскому, или курьера, по терминологии Богомольца, он Лаго не посвящал, сказав только, что это опытный человек, профессиональный контрабандист и дело свое знает. Попросил Лаго написать собственной рукой письмо агенту, указав условия связи и уведомив о сроках приезда связника, что тот и сделал.
По этим условиям связник и Вишневский должны были встретиться на Малой Дмитровке около ворот дома номер 8 и, убедившись по опознавательным признакам, что все в порядке, вступить в контакт. Оба держат в руках журналы: связник — «Крокодил», Вишневский — «Безбожник». Агент произносит: «Гражданин, как пройти к Страстному монастырю? Я первый раз в столице». Отзыв: «Я — третий, а дорогу хорошо не знаю». После этого оба договариваются о новой встрече, на которую Вишневский приносит документы.
О выполнении задания Вишневский должен сообщить тайнописным письмом в Париж по адресу: 22, Сент-Огю-стэн, М. Френкель.
Через некоторое время, в конце января 1932 года, Лаго получает раздраженное письмо Богомольца, из которого узнает, что связник был на обусловленном месте, но Вишневский якобы не появился. Богомолец резко упрекал Лаго за то, что тот, вероятно, промедлил с письмом из-за бесконечных согласований с Беседовским, и письмо не успело вовремя дойти до адресата. Как определил в своем послании Богомолец, «это не работа, а хреновина». Его человек ждал положенное время, проделал большой путь, потратил деньги, а толку никакого нет. Он просит во всем тщательно разобраться и установить, кто же виноват. Правда, он все валит на неорганизованность Беседовского, явно не желая ссориться с Лаго, который, он уверен, «действует в их обоюдных, интересах». Возможно, в душе он допускал, что «липовал»-то связник, такое случалось. Богомолец сообщает о намерении встретиться с Лаго в ближайшие дни для обсуждения всех накопившихся вопросов и тех установок, которые привез из Лондона Гибсон.
Сам же Лаго получает от Вишневского письмо, о содержании которого, естественно, тут же оповещает Богомольца. В письме говорится, что встреча не состоялась, так как посланного человека на месте не было. Он, Вишневский, имеет большое желание все сжечь, чтобы не ставить под удар себя, если наладить связь так трудно. Это уже было сказано в адрес Богомольца и наверняка заденет его самолюбие.
А в действительности произошло следующее.
Связник, не ориентировавшийся в московском городском транспорте, на встречу опоздал. Вишневский, подождав некоторое время, ушел, поскольку нельзя было исключать, что связник уже на месте и ведет за ним наблюдение. Вишневский собирался прийти вновь через два часа, как и предусматривалось условиями связи. А когда с опозданием появился человек Богомольца, то к нему вдруг обратился гражданин, по-видимому приезжий, и спросил: «Как пройти к Мюру?» Он имел в виду магазин «Мюр и Мерил из», который при советской власти стал называться ЦУМ. Возможно, он услышал это старомосковское название от мамы, помнившей шикарные торговые ряды, а возможно, просто включил самый большой московский магазин в число тех достопримечательностей, которые надлежало посетить — это входило в моду у гостей столицы. А обратиться-то к нему агент должен был с совсем другими словами.
Связник заподозрил неладное. Ему не понравилась и обстановка на месте встречи. Действовали на нервы шустрые молодые люди, предлагавшие лотерейные билеты. Проще говоря, он испугался и через обусловленные два часа на встречу не вышел. А начальнику скажет, что не пришел москвич, пусть разбираются, своя рубашка ближе к телу. Да и места пусть выбирают получше, беда с этими благородиями, все-то их тянет в центр города, нет бы выбрать местечко поспокойнее.
Как-то Лаго спросил Богомольца, отчего работу со своими людьми он ведет через связников, которые вынуждены переходить границу нелегально, как во время войны, подвергая себя большому риску, а не пользуется легальными поездками иностранцев — специалистов, журналистов, туристов. Тот не таясь ответил, что его способ обходится намного дешевле, так как связника он снабжает только советскими рублями, покупая их за бесценок на варшавской черной бирже — по 2 злотых за 10 рублей, а «иностранного туриста» надо было бы обеспечивать валютой.
Далее. При такой поездке он не рискует компрометацией властей страны, выдавшей загранпаспорт, и вообще этот метод менее опасен, так как при получении визы необходимо было бы обращаться в консульский отдел полпредства, давать фотографии и маршрут передвижения по стране, что всегда легко проверить.
И еще. Связники вербуются обычно из числа эмигрантов, бедственное положение которых заставляет соглашаться на самое скромное вознаграждение, а в случае провала «всегда легко найти замену».
Лаго подметил, что денежный вопрос у Богомольца играет большую роль. Живет он довольно широко, по его прикидкам, не менее как на 100 фунтов в месяц (это примерно 8500 франков), за квартиру платит около 1000 франков. Жена его любит хорошо одеваться, тратит немало денег на парикмахера, парфюмерию, развлечения. Сам он довольно много разъезжает, причем всегда в спальных вагонах, останавливается в дорогих гостиницах. Так как от англичан Богомолец получает деньги на работу в целом, то старается экономить на выплатах своим агентам и связникам. Это дает ему возможность иметь более или менее приличный собственный бюджет.
В очередном письме Богомолец сообщил, что Гибсон вскоре будет в Париже и желает встретиться с Лаго. Думает, что Гибсон привезет приятные вести, в том числе и о денежном содержании. Он едет из своего центра и обо всем сообщит лично. Сам Богомолец его до этого не увидит, так что Лаго первым узнает новости.
Благополучное возвращение из Москвы второго связника, хотя и без документов, обнадеживало в том смысле, что дуэт Богомолец — Лаго работал. Как говорят русские, Гибсон хорошо знал это выражение: Бог троицу любит. Надо на этот раз основательно подготовить связника, чтобы гарантировать успех.
В середине февраля 1932 года в Центр от Лаго пришло сообщение о встрече с Гибсоном. Лаго подтвердил уже имевшиеся сведения о том, что Гибсон является резидентом английской разведки в Прибалтике и Польше, а Богомолец находится в его непосредственном подчинении. От самого Гибсона Лаго узнал, что тот до революции жил с се-мьей в России, учился в реальном училище, поэтому свободно владеет русским языком. Его жена из еврейской семьи, кажется из Одессы. Кроме родного и русского говорит на французском, немецком, румынском. Входит в состав дипломатического персонала британской миссии в Риге.
Далее Лаго сообщал, что у него с Гибсоном сложились хорошие отношения. Англичанин сказал, что ему пришлось приложить немало усилий для защиты Лаго в своей главной штаб-квартире. Там, по его словам, имелось некоторое недоверие к Лаго, не верили, например, что он был в прошлом году в СССР, считая, что все это выдумки. Но Гибсон подтвердил, что его встреча с «источником» в Риге после возвращения последнего из СССР была случайной, связанной с отсутствием Богомольца, и поездка Лаго в Союз — это факт. В конце концов в Лондоне, по словам Гибсона, изменили свою точку зрения, и он надеется, что работа Лаго получит хорошую оценку. Он уверен, что это выразится и в увеличении жалованья уже в самое ближайшее время.
