Судя по всему, в ближайшее время Богомолец направит связника к летчику, так как очень заинтересован в получении материалов по советской военной авиации. А они, скорее всего, не могут быть переданы по почте.
Богомолец получил задание от Гибсона навести справки в отношении сотрудницы Профинтерна, некоей Клэр, — возможно, англичане собираются вербовать ее. Об этом сообщается в Центр для принятия мер по контрразведывательной линии.
Лаго сообщает, что абонировал почтовый ящик для получения корреспонденции из Москвы, этот адрес сообщен его московским «агентам» и контролируется службой перлюстрации ОГПУ на тот случай, если Богомолец пожелает обратиться к ним с тайнописными сообщениями помимо Лаго в проверочных целях.
Вопрос о возможной новой поездке Лаго в СССР, однако, отпадает. Штаб-квартира Интеллидженс сервис не решается санкционировать новое турне в Москву, опасаясь за его безопасность. Богомольцу поручено подыскивать другого кандидата, который подходил бы для выполнения как нынешних, так и будущих задач.
Особый-отдел ОГПУ получил задание о перлюстрации всей почтовой корреспонденции, идущей из Союза за границу по адресу: Мадам Манифак, 22, Сент-Огюстен, Париж, И. Это был установленный ИНО конспиративный адрес Богомольца, которым он пользовался для получения почтовых отправлений с советской территории.
Надо рисковать
Операция «Тарантелла» превратилась в многоуровневую систему подстав, которая контролировалась органами госбезопасности СССР и включала в себя ее разведывательное и контрразведывательное обеспечение.
Непосредственно на связи у регионального резидента английской разведки Гибсона находились его помощники: Богомолец, Васильев, Гольц, позже на прямой контакт с ним вышел Лаго. Хотя контакт этот и носил эпизодический характер, Лаго являл собой ключевую фигуру операции, Гольц также сотрудничал с ИНО. Помощники, в первую очередь Лаго, работали с агентурой непосредственно на советской территории, а также организовывали связь с ней в сотрудничестве со спецслужбами соседних с СССР стран.
Кроме того, Лаго обеспечивал использование в интересах Интеллидженс сервис некоторых деятелей эмиграции, в частности Беседовского. Гольц активно привлекал к решению задач в интересах СИС немецких специалистов, работавших на советских предприятиях, а переехав из Берлина в Прагу — и людей из радикальной эмигрантской организации «Братство русской правды». У самого Богомольца еще со времени его пребывания в Румынии сохранились неплохие контакты со многими работниками румынских спецслужб. Двое братьев, один из которых состоял в кадрах разведотдела 3-го корпуса румынской армии, дислоцировавшегося в Кишиневе, а другой сотрудничал с румынской разведкой негласно, являлись агентами ОГПУ.
В окружении влиятельных в эмиграции персон, таких, как Беседовский, Бурцев и другие, действовали независимо от Лаго несколько источников советской разведки, что позволяло контролировать события, а нередко и упреждать их нежелательное развитие.
В систему курьерской связи Богомольца с агентурой на советской территории также были внедрены агенты ОГПУ или перевербованы по наводке из-за рубежа люди, которых Богомолец считал своими.
Внутренняя агентура успешно играла свои роли, пройдя проверку со стороны английской разведки.
Тайнописная переписка с «агентурой» на советской территории, которую вели Богомолец и по его поручению Лаго, а также многие использовавшиеся английской разведкой подставные адреса в Берлине, Париже, Варшаве, Риге и других европейских столицах, контролировались ОГПУ, а посылавшаяся в эти адреса корреспонденция перлюстрировалась.
Несколько агентов, связников и эмиссаров, направленных с заданиями в СССР, были арестованы, дали показания о своей работе, а те, кто был привлечен к сотрудничеству, выполняли задания советских органов госбезопасности.
Оперативная игра была нацелена на дезорганизацию разведывательной деятельности Интеллидженс сервис против СССР, продвижение в английскую разведку направленной информации и дезинформационных материалов, что делалось уже в течение ряда лет.
Весь сложный механизм требовал больших усилий, четкой координации самых различных служб ОГПУ: разведки и ее загранаппаратов, контрразведки, оперативнотехнических подразделений, территориальных органов, пограничников. В этой непростой работе, зачастую в условиях дефицита времени не обходилось без промахов, которые могли поставить под угрозу всю операцию и безопасность задействованной в ней агентуры.
Кое-кого из закордонной агентуры местные контрразведывательные службы подозревали в связи с ОГПУ, возникли сомнения в отношении одного из источников и непредсказуемости его возможных поступков, в другом случае не очень удачным оказалось наружное наблюдение за связником Богомольца, сам А/243 допустил несколько, казалось бы, незначительных, но тем не менее не таких уж безобидных оплошностей в легендировании своих действий. А в разведке мелочей не бывает, именно они чаще всего и становятся причиной провала разведчика, агента, а то и целой операции. Пока все обходилось, но потенциал отрицательного заряда с течением времени нарастал.
Оперативные материалы, полученные в ходе операции «Тарантелла», заставили ИНО подумать о возможности ее перевода в новое качество. Разумеется, предстояло, как обычно, тщательно взвесить все «за» и «против», меру оперативного риска и вероятные варианты развития.
Утром 18 февраля 1934 года заместитель начальника ИНО Слуцкий позвонил своему начальнику Артузову, доложил, что рапорт на его имя в отношении Богомольца готов, и попросил разрешения взять с собой на доклад помощника начальника своего отдела Штейнберга, который непосредственно вел дело.
Войдя в кабинет, он поздравил Артура Христиановича с днем рождения, пожелав ему здоровья и успехов в службе. Штейнберг вставил, что, мол, они старались приготовить профессионально значимый подарок, но Арту-зов сразу же перешел на деловой тон, сказав, что действительно удачные ходы в любой операции такого масштаба всегда несут в себе риск самых неожиданных поворотов, и к ним нужно быть психологически и организационно готовыми. Со словами «посмотрим, что у вас получилось» стал внимательно читать рапорт: ему предстояло либо отвергнуть вынесенные на его рассмотрение предложения, либо их санкционировать.
Вообще-то мысль о вербовке Богомольца возникала давно. У такого шага были свои противники и сторонники, последних было больше. Первые рассуждали по пословице: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Другие не менее убедительно говорили, что если обозначилась возможность достижения максимального результата, то надо пойти на оправданный в данном случае риск.
Сторонники осуществления вербовочного подхода к Богомольцу заявляли, что учли и ситуацию, когда он отказывается от сделанного ему предложения и даже вообще не захочет разговаривать.
Если Богомолец не согласится на разговор, то о визите к нему сотрудника ИНО он вряд ли сообщит своим хозяевам, потому что при нынешнем положении дел это может негативно отразиться на его карьере. О такой перспективе можно будет намекнуть ему при встрече.
