– Не уходи, ты теперь моя жена.
Слово «жена», которое Татьяна всю жизнь мечтала услышать, заставило ее опять прослезиться. Борис обнял ее, прижал к своей мощной теплой груди и повторил:
– Не уходи… Мы теперь всегда будем вместе, и ты забудешь все свои горести. Я всю жизнь искал такую женщину, как ты.
Татьяна боялась спросить, что он нашел в ней такого, что собрался больше не разлучаться, но испугалась. Вдруг он посмотрит на нее повнимательней и поймет, что на самом деле ничего особенного в ней нет. Пусть лучше заблуждается. А она изо всех сил постарается, чтобы его заблуждение подольше не рассеивалось. И оно не рассеивалось уже целых пять лет. Татьяна Ермакова вышла замуж за Бориса Бугаева и была с ним бесконечно счастлива.
* * *
Светлана Николаевна Чеснокова, приятная пятидесятидвухлетняя дама, катила по парку Дольска нарядную колясочку, в которой сидела годовалая Каринка, дочка ее старшей дочери Маргариты. По принятым меркам, Рита вышла замуж поздно, в двадцать девять лет. Хорошо, что все-таки вышла. Лана думала, что после случившегося на свадьбе брата она навсегда останется старой девой. Рита почти целый год не выходила из дома, потому что ей всюду мерещились насильники. Пришлось даже с работы уволиться. Лана долго лечила дочку, но, возможно, она никогда не отошла бы от потрясения, если бы однажды к соседям по площадке не приехали родственники из Санкт-Петербурга. Среди них был молодой мужчина по имени Глеб, довольно смешной: длинный, худющий и нескладный.
Соседка Нина однажды вечером вызвала Лану на лестницу и выпалила:
– Мне кажется, что наш Глеб мог бы составить твоей Маргарите хорошую пару.
Лана недовольно пожала плечами: не могла сказать соседке в лицо, что их Глеб уж сильно неказист для ее-то красавицы дочери.
– Да ты не жмись! – отозвалась Нина, которая, конечно же, не могла не заметить ее неприязненной ужимки. – Если твоя Ритка Глеба откормит, обогреет, так он краше любого другого станет. Он же высокий, видный… и лицо у него хорошее. А еще он добряк… и умница… Не пьет к тому же… ну разве что так… по праздникам… А с женщинами ему просто не везет. Всем нынче нужны брутальные мачо, а он стеснительный, неловкий… Не понимают дуры-бабы, что это для жизни самое то: не будет на других заглядываться… Домашний он, понимаешь, Ланка!
Лана тогда еще раз с большим сомнением пожала плечами. Не верила она в любовь по знакомству, без любви… Впрочем, совершенно непонятно, откуда эта любовь вдруг берется, куда исчезает и как просыпается снова. Чем черт не шутит! А вдруг и впрямь этот длинный Глеб – Риточкина судьба? С лица воды не пить! Хотя… Нина права: лицо у ее родственника вполне нормальное, мужское. А фигура… А что фигура? Если этого мужичка и впрямь хорошенько покормить пару месяцев – все в порядке будет…
– Ну, а как мы их… того… познакомим? – наконец спросила она Нину после этих своих раздумий. – Если открыто, то Риточка на это не пойдет, ты же все про нее знаешь…
– Да я уж голову сломала, обдумывая, – отозвалась соседка, – прямо ничего в ум не идет. Давай-ка ты тоже подумай, если, в принципе, не против. Ты же лучше свою дочку знаешь.
Озабоченная этой проблемой Лана только кивнула и ушла с площадки, но ничего придумывать не пришлось. Видимо, длинный Глеб на самом деле был Ритиной судьбой. Молодые люди на следующий же день столкнулись на лестнице и с тех пор проводили время вместе, пока Глебу не пришла пора уезжать. Лана сразу поняла, что Глебов отпуск подошел к концу, по тому, как почернело лицо дочери.
– Что случилось, девочка моя? – на всякий случай спросила Лана.
– Он завтра уезжает, мама… – прошептала Рита, и глаза ее наполнились слезами. – Все закончится, понимаешь…
– Ну почему ж непременно закончится? Будете перезваниваться… А потом и ты можешь в Питер съездить. Там же папина двоюродная сестра живет!
Но Рита уже не хотела слушать никаких доводов, советов и предложений. По лицу ее тихо ползли слезы, а выражение его опять сделалось таким, каким долго оставалось после приключившегося с ней несчастья. Лана настолько боялась, что дочь опять впадет в длительную депрессию, что решила сходить к Нине и расспросить про Глеба и его планы относительно своей Риты.
– Даже не сомневайся на этот предмет! – сразу утешила ее соседка. – Глеб только о Рите и трещит. Вот увидишь, он или с собой ее позовет, или… Ну… не знаю я, что «или»… но только он ни за что ее не бросит!
Но дальше все произошло куда лучше, чем предполагала Нина. На следующий же день Глеб пришел к Чесноковым в строгом костюме, торжественный и смущенный, с двумя букетами роз: для Риты и Ланы, с конфетами и шампанским.
– Вы, наверно, думаете, что все слишком поспешно… – начал он, когда все уселись за стол для чаепития. – Но времени же нет… мне уезжать… а потому… Словом: уважаемые Светлана Николаевна и Евгений Алексеевич, я прошу руки вашей дочери Маргариты.
Лана тут же бросила быстрый взгляд на Риту. По ее лицу опять ползли слезы, но выражение его изменилось. Дочь была счастлива.
Через несколько месяцев Рита и Глеб поженились. Жили они в Санкт-Петербурге, но в Дольск приезжали довольно часто. А чего и не приехать, если езды всего полчаса на электричке! Вот и сейчас Рита с Глебом гостят у них. Надо сказать, что откормить мужа Маргарите так и не удалось. Сколько бы Глеб ни ел, все равно оставался худощавым. Но счастливая семейная жизнь на нем все же сказалась благотворно. Исчезли лишние суетливые движения, и неловким или нелепым никто его сейчас уже не назвал бы. Словом, Лана была довольна выбором дочери, а внучку Каринку любила больше всех остальных своих внуков, потому что она оказалась очень похожа на нее в детстве. Если бы ее детские фотографии тоже были цветными, как внучкины, никто и не разобрал бы, где Каринка, а где маленькая Лана.
А вот сын Саши, который женился все же вовсе не на Ольге, а на своей однокурснице Олесе, очень похож на Юру. Ему всего два года, но взгляд уже сейчас такой же, как у деда: всегда немножко исподлобья. Когда Лана нянчилась с Генкой, ей становилось немножко не по себе, казалось, будто через внука на нее смотрит сам Юра, наблюдает за ее жизнью без него. Возможно, ему не нравится, что она опять сошлась с Евгением. Впрочем, сошлась – совсем не то слово. Но, возможно, Юра, находясь там, высоко, в небесном информационном поле, как раз понимает это лучше других. Он ведь очень хорошо знает свою Лану. Сам же он незабвенен. Лана регулярно ходит к нему на могилу, но не по обязанности. Ее туда тянет. Она ходит на кладбище только одна. Кладет один букет на могилу Юриной жены, Ирины, которая покоится рядом, а потом садится на врытую в землю скамеечку подле Юры и рассказывает ему обо всем, что с ней происходит. Нет, она ничего не бубнит себе под нос, просто вспоминает, что было, и таким образом будто делится с ним. Вот и сейчас не терпится посидеть возле Юриной могилы. Давно не была. Дома она передаст Каринку Рите и, пожалуй, съездит.
Днем в будний день на кладбище тихо и безлюдно. Светлана Николаевна год назад вышла на пенсию и с тех пор приходила на Юрину могилу только в будни. Принять его смерть она так и не сумела. Даже на кладбище казалось, что Юра просто отошел куда-то, пока она сидит у чьей-то могилки, а потом непременно вернется, обнимет ее за плечи, и они вместе пойдут домой. Она точно знала, что дома ее ждет муж Евгений, но совершенно не смущалась этим. Так уж выпало ей в жизни – любить двух мужчин разом. Да, сначала она, Лана, не понимала этого: жила с Чесноковым и маялась. Казалось, что с потерей своей первой любви она потеряла все. Возможно, дело было в том, что Юра не погиб в Афганистане, как все думали, а был жив и рвался к ней, а она это подспудно чувствовала. Когда он вновь возник перед ее глазами, сдерживать свои чувства Лана больше не смогла. Евгений отошел в сторону, позволив ей счастливо пожить с Майоровым. Возможно, другой мужчина не поступил бы так благородно, но с ней рядом и должен был тогда находиться только Женя, который всегда сильно любил ее, а потому ее интересы ставил выше своих.
