— И на что вы жили, снова устроились полировщицей? — поддел ее следователь.
—А вот и нетушки! Пела. Моталась между Киевом, Могилевом, Проскуровом, Бердичевом и пела. В кабаках, пивнушках, забегаловках, но пела. В1919-м, будучи в Виннице, вышла замуж за сотрудника ВЧК Наума Наумина, с которым жила вплоть до 1929 года.
Надо сказать, чекист Наумин смог сделать так, что именно эти годы стали годами профессионального становления Руслановой как эстрадной певицы, и она стала петь не в пивнушках и забегаловках, а на концертной эстраде. Ее первый сольный концерт состоялся летом 1923 года в Ростове-на-Дону. Концерт проходил на подмостках сада бывшего Камергерского клуба. Каких только исполнительниц русских народных песен ни видела эта сцена—и Анастасию Вяльцеву, и Надежду Плевицкую, и Ольгу Ковалеву, но Русланова — Русланова их превзошла. Несколько часов не отпускала ее благодарная публика, и наутро она проснулась по-настоящему знаменитой. Само собой разумеется, посыпались предложения от студий грамзаписи, приглашения выступить на радио и лучших концертных площадках столицы.
Именно в эти годы Лидию Русланову услышал ее знаменитый земляк Федор Шаляпин. А услышав, был потрясен. Вот что он писал в конце 1920-х своему московскому другу: «Вчера вечером слушал радио. Поймал Москву. Пела русская баба. Пела по-нашему, по-волжскому. И голос сам деревенский. Песня окончилась, и только тогда заметил, что реву белугой. И вдруг резанула озорная саратовская гармошка, и понеслись саратовские припевки. Все детство передо мною встало.
Объявили, что исполняла Лидия Русланова. Кто она? Крестьянка, наверное. Талантливая. Уж очень правдиво пела. Если знаешь ее, то передай от меня большое русское спасибо».
То ли эти слова дошли до ушей тогдашних московских знаменитостей, то ли возникла мода на народные песни, но факт есть факт: малограмотная провинциальная певица, которая и нотную-то грамоту знала с пятого на десятое, стала желанной гостьей в самых изысканных салонах столицы. Однажды ее даже пригласили на одну из творческих «сред» в дом известнейшей актрисы Малого театра Евдокии Турчаниновой. После традиционного чая Александр Остужев прочел что-то из Пушкина, Игорь Ильинский—из Бернса, а легендарная Надежда Обухова исполнила несколько романсов. И тут хозяйка дома попросила спеть что-нибудь свое Русланову. Та мгновенно стушевалась и сконфуженно замахала руками.
—Что вы, что вы! — до корней волос покраснела она. — Петь после Обуховой — это равносильно самоубийству. Нет, нет, нет, и не просите, и не уговаривайте, петь после великой Обуховой я не смею.
Но ее все же уговорили... То, что после этого сказала Обухова, вошло в анналы истории музыки.
— Вот что я вам скажу, голубушка вы моя, Лидия Андреевна, — обняла она Русланову. — Если бы мы с вами пели в одном концерте, то на вашу долю успех выпал бы больший, нежели на мою. И аплодисментов вы получили бы больше, нежели я, и цветов вам бы преподнесли больше, нежели мне. Откуда вы берете такие зажигательные интонации, такое обворожительное тремоло, такой сердечный тон?
— Да как-то так, само собой, — смущенно пожала плечами Русланова. — Я об этом не думала, наверное, из души. А критики говорят, что я неправильно пою, не на диафрагме.
— Бог с ними, с критиками, — усмехнулась Евдокия Дмитриевна, — пусть себе поют на диафрагме, а мы, грешные, будем слушать вас, и аплодировать будем вам.
— А за нами и вся страна, — добавил неожиданно появившийся Михаил Тарханов. — Я вот слушал вас и думал: какой же дьявольской силой обладает эта простая русская женщина, она притягивает к себе, как магнит, и слушать ее хочется снова и снова, хоть круглые сутки. За что и предлагаю выпить, — достал он из портфеля бутылку шампанского.
С легкой руки Евдокии Обуховой, а затем Михаила Тарханова молодую певицу стала слушать вся страна. Бесконечные гастроли, записи на радио, выступления в самых знаменитых концертных залах. В общем, жизнь Лидии Руслановой превратилась в беспрерывный праздник, среди ее поклонников были Максим Горький, Василий Качалов, Михаил Яншин, Иван Козловский и даже маршал Буденный. А чуть позже к ним присоединился и сам Сталин. Правда, не надолго, но присоединился. После одного из кремлевских концертов состоялся пышный банкет, на котором присутствовал Сталин. И вдруг Русланову пригласили к столу вождя народов.
— Угощайтесь, — радушно предложил он певице. — Пели вы замечательно. Лучше вас петь народные песни никто не умеет. Я предлагаю выпить за ваши дальнейшие успехи.
Поблагодарить бы Руслановой вождя или, на худой конец, смолчать, а она, то ли от выпитого вина, то ли от задиристого характера, возьми да и ляпни:
— Иосиф Виссарионович, а нельзя ли сделать так, чтобы накормить моих земляков в Поволжье? Там ведь засуха и люди голодают.
— Голодают? Не может быть. Мне об этом не докладывали. Но раз вы просите, то накормим. Идите, веселитесь, а потом что-нибудь спойте.
Когда Русланова отошла от стола, Сталин бросил сидевшему рядом Буденному:
— Ты слышал? Какая речистая, да? За земляков заступается. А ты ее любишь?
—Как поет, люблю. Других и знать не хочу,—пьяновато ответил Буденный. — А так... пока что не настолько коротко знаком.
— Ладно, пусть пока попоет, — милостиво кивнул Сталин. — Но не в этом зале. В Кремль ее больше не приглашать!
Эта сцена не придумана, она была на самом деле, во всяком случае, именно так она описана в воспоминаниях современников, присутствовавших на том банкете. Мог ли кто тогда подумать, что «пусть пока попоет» это не просто слова, это приговор. Отсроченный, но приговор.
И вот теперь, десять лет спустя, произошло то, чего не могло присниться в самом страшном сне: любимая всей страной певица сидит во Внутренней тюрьме Лубянки и, стараясь не сказать лишнего, отвечает на вопросы следователя.
— Вы сказали, что до 1929 года были замужем за чекистом Науминым,—заглянул в бумаги следователь. — Что было потом? Он вас бросил? Исчез, как и предыдущий муж Степанов? А дети, куда вы дели детей?
— Детей у нас не было, — устало отбивалась Лидия Андреевна. — А Наумин меня не бросал, это я бросила его. Может, это и нехорошо, но так случилось. На одном из концертов я познакомилась с известнейшим конферансье Михаилом Гаркави. Мы стали всгречаться, потом начались совместные поездки, совместные концерты, а потом мы поженились.
— Это был ваш последний муж?
— Нет, в 1942-м я с ним развелась и вышла замуж за генерала Крюкова. В то время он...
— Стоп, — поднял руку следователь. — О Крюкове потом. А сейчас меня интересует, как вы оказались в Казани. Ведь арестованы вы были в Казани?
— В Казани, будь она неладна, — вздохнула Лидия Андреевна. — Дала себя уговорить. Вообще-то, в составе концертной бригады я была в Ульяновске, а оттуда меня пригласили в Казань. Обещали хорошие сборы, вот я и согласилась.
— Кто был с вами на гастролях?
— Мои аккомпаниаторы Максаков и Комлев, а также конферансье Алексеев.
