Понимая, что воевать в таких условиях, нет никакого смысла, вражеская эскадра стала отступать. Галеон
[46] выбрал якорь, поднял паруса и стал галсами отходить на юг под прикрытием жмущихся к нему галер. Ведь на этом большом корабле имелось достаточно много пушек, чтобы отогнать столь многочисленную мелюзгу, откровенно угрожающую абордажем
[47]. Во всяком случае, никто ни на галеоне, ни на галерах не ожидали вступления пинасов в артиллерийскую турель
[48]. Не те это были корабли. Легкие, маленькие парусно-гребные суда с небольшим количеством орудий малого калибра больше для противодействия абордажу, чем для нормального морского боя. Никто же на османской стороне не знал, что конкретно эти пинасы были построены совсем иначе.
Больше десяти лет назад Император организовал небольшой опытный бассейн и научно-исследовательскую лабораторию при нем. Строили модели парусных судов, да смотрели, как они ведут себя в разных условиях. Поначалу. Позже, по мере накопления относительно грамотных специалистов, взялись за изучение конструкций. Само собой – начали с небольших проектов. С горем пополам спроектировали бот
[49]. Построили масштабную модель. Протестировали на сжатие, скручивание и прочие типовые нагрузки. Изучили что получилось. Переделали конструкцию. Заново протестировали. И так извращались, пока не получили что-то приемлемое по мнению Императора. После чего взялись за канонерскую лодку и грузовой струг. А потом и за пинас. Так что эти неприметные кораблики, сделанные строго по чертежам единым проектом
[50], имели не только массу металлических креплений, но и в должной мере усиленный набор, позволяющий нести по четыре шестидюймовых короткоствольных орудия на борт. Мало того – они даже стрелять с них могли вполне свободно, не опасаясь расшатать конструкцию.
Конечно, до больших кораблей эта лаборатория еще не дошла. Пока. Но Дмитрий не смог больше тянуть и решил начинать войну с тем, что было. И так уже его союзники стали криво на него поглядывать, ибо «отмазки» становились все более и более натянутыми. В их глазах, разумеется. Вот зачем ему большие корабли для действий в прибрежной зоне? И так справится. Морских баталий ведь вести не подразумевалось. Ими. Поэтому, когда галеон в окружение галер стал отходить, Дмитрий не предпринял даже попыток его преследовать. Ушел и ушел. Скатертью дорога.
Пинасы вышли на позицию чуть южнее Керчи, прикрывая с канонерскими лодками боты, что решительно направились к берегу.
Бам! Бам! Бам!
Наконец заговорила батарея Керчи, сразу же подняв столбы воды между ботами. Словно проснулась только что.
Бам! Бам! Бам!
Ответили носовые пушки ботов. Небольшие четырехдюймовые короткоствольные нарезные «Единороги» – те самые, что в полковых батареях на полевые лафеты наложены. И чугунные «трехкалиберные»
[51] гранаты с инерционным взрывателем озорным роем улетели в сторону противника. Точность была невысока. Все-таки раскачивание по ходу движения было довольно серьезным из-за синхронной работы веслами. Кроме того, при работе орудиями с такой плохой баллистикой, требовалось изрядное мастерство в определении дальности и, как следствие, выставления вертикального угла наводки. Да на подвижной платформе. Из-за чего много снарядов упало где попало. То с сильным недолетом, то с перелетом. Выдерживать относительно верно удавалось только горизонтальную наводку.
Бам! Бам! Бам!
Вновь залпом отозвалась укрепленная батарея на берегу.
Бам! Бам! Бам!
Разрядился борт галеона.
Видя завязку боя капитан османского линейного корабля пожелал хотя бы обозначить участие в нем. А то ведь потом ему на вид поставят столь позорное бегство. И, чего доброго, голову секвестрируют, выбрав козлом отпущения того, кто даже не пытался…
Ничего серьезного у него на борту не было – только пушки от двадцати четырех до трех фунтов. В разнобой. Вот они и ударили на предельную дальность, осыпав ядрами позиции пинасов. Очень неточно. Рассеивание-то у них какое! С такого расстояния только «в ту степь» для шума и стрелять.
Дмитрий дал отмашку.
И шесть пинасов ответили своими шестидюймовками.
Бам! Бам! Бам!
Выстрелило двадцать четыре орудия. Но нарезных, а не гладкоствольных. Что существенно повысило кучность огня. Столбы воды поднялись совсем рядом с галеоном. Инерционные взрыватели надежно подрывали снаряды в толще воды, обеспечивая должное шоу.
Капитан аж побледнел от такой демонстрации.
Начал отдавать какие-то распоряжения, но, в сущности, было уже поздно. Это на ботах перезаряжать орудие было сложно, да и ходовая качка добавляла «удобств». А тут пинасы стояли, спустив паруса. Удобные станки позволяли работать быстро и с комфортом. Поэтому уже через тридцать секунд по кораблям пробежали крики, подтверждающие готовность артсистем. И артиллерийские офицеры дали новую отмашку для залпа. Уже с корректировкой по дальности.
Накрытие!
Два из двух дюжин снарядов попали в галеон. Один ударил в мачту, обломив ее и взорвавшись в воздухе, осыпая палубу осколками. А второй – в прочный борт линейного корабля, разворотив там внушительных размеров дырку.
Пожара не занялось.
А вот сумятица поднялась знатная!
Тридцать секунд спустя грянул еще один слитный залп, вновь накрывший галеон.
Три попадания. Все в корпус.
Плюс один снаряд перелетом лег слишком близко к галере, обдав ее теплыми брызгами и нежными осколками. А заодно и обшивку носовой оконечности повредив гидроударом.
Император дал отмашку вторая шестерка пинасов подняв паруса перешла в атаку.
Залп.
Залп.
Залп.
И первая шестерка пинасов, начинает поднимать паруса, дабы продвинуться вперед.
