Почти до самой смерти он все еще пытался усовершенствовать свой эликсир молодости, проверяя его эффективность на самом себе
Воплощение вековой мечты человечества, казалось, было уже не за горами. Разные народы тысячелетиями передавали из поколения в поколение легенды о молодильных яблоках или крови сказочных чудовищ, останавливающих время. Средневековые трактаты пестрели причудливыми рецептами составления снадобий молодости. Алхимики верили, что свойством дарить бессмертие обладал искомый ими философский камень. Сильные мира сего нередко шли на чудовищные преступления, используя для продления уходящей молодости кровь младенцев и девственниц, но все равно старели и умирали. Как и его реальные коллеги в начале XX века, профессор Преображенский из повести М. А. Булгакова не испытывал недостатка в клиентуре, готовой на пересадку половых желез, дабы сбросить пару десятков лет. XXI век не стал исключением: рынок омолаживающих процедур растет космическими темпами, терапия стволовыми клетками не так давно пережила настоящий бум. Но, увы, обмануть природу человеку пока не удается. Так же канул в Лету и метод Броун-Секара. Почти до самой смерти он все еще пытался усовершенствовать свой эликсир молодости, проверяя его эффективность на самом себе. У аптекарей, выведавших рецептуру бойко шла торговля «жидкостью Броун-Секара», или, как его стали потом называть, «сперматином». Но в 1894 году ученый резко прекратил свои эксперименты: самочувствие его день ото дня становилось все хуже, бесконтрольная терапия препаратами половых желез не прошла бесследно, и возрастные недуги проявлялись все явственнее. Шарль тяжело переживал смерть третьей жены и через несколько месяцев угас сам, оставив так и не решенной загадку вечной молодости.
Игнац Филипп Земмельвейс
1818–1865
В кромешной темноте на полу крохотной палаты полулежал спеленатый смирительной рубашкой немолодой мужчина. Холод стены, в которую он уперся облысевшим лбом, нисколько не облегчал муки от изматывающего жара, охватившего и без того ноющее от побоев и ледяных обливаний тело. Мог бы кто узнать в нем знаменитого профессора Земмельвейса, за которого молились сотни женщин в Вене и Пеште? Их дети не были лишены, как многие другие, особого, ни с чем не сравнимого счастья: видеть глаза своих матерей, самые красивые глаза во всем свете. Эту возможность им подарил человек, ныне жалко и беспомощно скрючившийся в углу палаты для буйных пациентов дома скорби в Лазаретгассе.
Вклад в медицинскую науку:
• Родоначальник асептики и антисептики
• Основоположник инфекционной теории послеродового сепсиса
Вклад в развитие медицины:
• Общая медицина
• Акушерство
• Хирургия
• Санитарная гигиена
• Эпидемиология и инфекционные болезни
• Медицинская химия
Главный выбор
Игнац Земмельвейс родился в венгерском Пеште в семье коммерсанта. По окончании начальной школы и католической гимназии он поступил в Пештский университет на факультет философии. Однако отцу Игнаца, человеку предприимчивому и расчетливому, философия казалась делом непрактичным, и потому через два года он уговорил сына отправиться в Вену для обучения в школе права. Юриспруденция навевала на Игнаца тоску, и он все чаще вспоминал, как в Пеште его влекла та часть философии, что была ближе к естествознанию. Туманные предпочтения со временем оформились в желание изучать медицину. Игнац возвращается в Пештский университет и поступает в высшую медицинскую школу при нем. Отец препятствий не чинил: врачебное ремесло-то всегда было востребовано. Но уровень преподавания медицины в альма-матер оставлял желать лучшего, а становиться посредственным врачом Игнац не желал. Оставалось одно – вновь перебираться в Вену и поступать на медицинский факультет Венского университета, где собрались выдающиеся медики – Рокитанский, Гебра, Шкода, учиться у которых почиталось за высокую честь.
К женщине, которой уготована была роль выносить и произвести на свет дитя, Земмельвейс испытывал истинное благоговение, потому в выборе специальности он не сомневался нисколько
Игнац с юности демонстрировал силу своего характера, в котором бескомпромиссная принципиальность уживалась с романтическим взглядом на мир. В акте рождения человека Игнацу виделась величайшая загадка природы, и это при том, что он в доскональности изучил физиологию беременности и механизм прохождения родов. К женщине, которой уготована была роль выносить и произвести на свет дитя, Земмельвейс испытывал истинное благоговение, потому в выборе специальности он не сомневался нисколько. По прошествии обучения, в 26 лет, ему было присвоено звание магистра акушерства и гинекологии, и после этого он еще два года совершенствовал свои знания на практике в Первой акушерской клинике.
При госпитале Венского университета числилось две акушерские клиники, обе были бесплатными и предназначались для практического обучения медиков, поэтому большую часть пациенток в них представляли женщины из беднейших слоев населения. Первая клиника под руководством профессора Клейна обучала студентов и молодых врачей, а директор второй клиники профессор Бартш и его коллеги преподавали медицинскую науку акушеркам. Земмельвейс обратился к профессору Клейну с просьбой зачислить его на место ассистента и около года терпеливо ждал назначения.
Проклятие матерей
Попасть на роды в акушерскую клинику – тогда для женщины не было ничего страшнее этого. Будущие матери предпочитали рожать где угодно, только не в больнице. Причиной тому была повальная эпидемия родильной горячки (послеродового сепсиса). В большинстве больниц она уносила жизни в среднем трети матерей – молодых здоровых женщин, родивших здоровых детей. В 1850 году в Праге от этой эпидемии скончалось более половины рожениц! По статистике, это заболевание среди смертельных стояло в Европе на первом месте.
В 1850 году в Праге от эпидемии родильной горячки скончалось более половины рожениц! По статистике, это заболевание среди смертельных стояло в Европе на первом месте.
Не поддавалось объяснению то, что родильная горячка поражала прежде всего пациенток акушерских клиник, а не тех, кто рожал дома или где-то в общественном месте. Было принято считать, что это эпидемическое заболевание, возникающее под воздействием многих и зачастую необъяснимых факторов – от атмосферного влияния до местоположения лечебных учреждений. Микробиологии на тот момент еще не существовало, и выявить возбудителя инфекции врачам не представлялось возможным. Клинические же проявления болезни и результаты вскрытия однозначно говорили о картине заражения крови – сепсисе.
По смертности от родильной горячки клиника Клейна в 40-х годах XIX века держала печальную пальму первенства среди родильных домов Европы. Можно представить себе ужас молодого и впечатлительного Игнаца Земмельвейса, столкнувшегося с повальной смертью молодых матерей и равнодушной беспомощностью врачей. Внутренне он дает себе рыцарский обет во что бы то ни стало докопаться до истины и выйти из схватки с гибельным недугом победителем.
