Судьба поэта складывалась по-разному; порой и он ощущал себя каким-то абсентеистом и выдавал следующие (совершенно гениальные!) строки:
Дождит отец Зевс с неба ненастного,
И ветер дует стужею севера;
И стынут струйки дождевые,
И замерзают ручьи под вьюгой.
Как быть зимой нам? Слушай: огонь зажги
Да, не жалея, в кубки глубокие
Лей хмель отрадный, да теплее
По уши в мягкую шерсть укройся.
(Алкей. фр. 338 Lobel-Page)
Что-то глубоко пушкинское звучит для нас в этих стихах (помните: «Выпьем с горя, где же кружка? / Сердцу станет веселей»?). Но, конечно, со скидкой на особенности климата. Алкей описывает зиму, но что представляет собой греческая, средиземноморская, субтропическая зима? Она вызывает ровно те же ассоциации, что для нас, жителей умеренных широт, — осень. В нашем понимании зима — это морозы, сугробы… А для эллина с зимой связывалось совсем иное — дождь, слякоть, пронизывающий ветер.
Алкей был вообще мастером описаний природных явлений — особенно процессов изменений в природе. Иной раз его читаешь как будто Фета:
И звенят и гремят
вдоль проездных дорог
За каймою цветов
многоголосые
Хоры птиц на дубах
с близких лагун и гор;
Там вода с высоты
льется студеная,
Голубеющих лоз —
всходов кормилица.
По прибрежью камыш
в шапках зеленых спит.
Чу! Кукушка с холма
гулко-болтливая
Всё кукует: весна.
Ласточка птенчиков
Под карнизами крыш
кормит по улицам.
Хлопотливо мелькнет
в трепете быстрых крыл,
Чуть послышится ей
тонкое теньканье.
(Алкей. фр 115 Lobel-Page)
А вот любовная тематика, судя по всему, не была этому лирику особенно близка. Позже сложилась легенда, будто бы Алкей был безответно влюблен в Сапфо. И написал ей такие строки:
Сапфо фиалкокудрая, чистая,
С улыбкой нежной! Очень мне хочется
Сказать тебе кой-что тихонько,
Только не смею: мне стыд мешает.
(Алкей. фр. 384 Lobel-Page)
А поэтесса будто бы ответила ему другим четверостишием (которое, кстати, тоже написано алкеевым стихом, хотя к нему Сапфо вообще-то обращалась редко):
Будь цель прекрасна и высока твоя,
Не будь позорным, что́ ты сказать хотел, —
Стыдясь, ты глаз не опустил бы,
Прямо сказал бы ты всё, что хочешь.
(Сапфо. фр. 137 Lobel-Page)
Иными словами, Алкей тут как бы пытается заигрывать с Сапфо, используя смесь комплиментов и туманных намеков. А она не принимает этого игривого тона и дает решительный отпор, даже пристыжает земляка. Впрочем, современные ученые с достаточными основаниями отрицают достоверность этой стихотворной «дуэли». Скорее всего, она была кем-то придумана позже, тогда же были сочинены и соответствующие строфы. Что поделать — подобный миф просто не мог не возникнуть: Сапфо и Алкей жили в одно и то же время, в одном и том же месте. Нельзя допустить, чтобы они не были знакомы друг с другом. И, конечно, трудно было отказаться от соблазна домыслить какие-то детали их личных отношений…
* * *
Завершая эту главу, совершенно необходимо хотя бы вкратце остановиться на проблеме диалектов античной эллинской поэзии. О чем вообще идет речь?
Древнегреческий язык подразделялся на ряд диалектов, несколько отличавшихся друг от друга. Подчеркнем, речь идет именно о незначительных отличиях, так что следует говорить не об отдельных языках, а именно о разновидностях одного и того же языка. Носители разных диалектов без проблем понимали друга, поддерживали вполне полноценное общение. Спартанец и афинянин, милетянин и обитатель, скажем, того же Лесбоса, вступая в разговор, отнюдь не нуждались в переводчике.
Собственно, что такое диалекты — это и поныне каждый из нас понимает. В русском они ведь тоже есть. Кто не слышал, что в северных регионах у нас «окают», в более южных — «акают»? Правда, чем дальше, тем больше — буквально на наших глазах — эти особенности стираются под влиянием общеязыковой нормы (в основе которой в России лежит московский говор). Кстати, могучими проводниками этой последней в условиях современности служат телевидение и радиовещание, теперь проникшие уже, наверное, и в самую отдаленную «глубинку». В результате люди, живущие в различных местностях, постоянно слышат слова языка в том звучании, которое ныне признано правильным, и сами сознательно или бессознательно воспроизводят в своей речи такое же звучание. Диалекты отмирают…
В античной Греции такого фактора, естественно, не было и не могло быть. И поэтому диалекты сохранялись на протяжении веков и веков, не утрачивая ни одной из своих специфических черт. Важно еще и то, что в отличие от тех же русских диалектов, существующих только в устной речи (нам случалось слышать, как говорят «стокан», «торелка», но никто, конечно же, так не пишет), различия между древнегреческими диалектами фиксировались и на письме. Различия эти имели в основном фонетический характер, то есть в одних и тех же словах носителями разных диалектов отдельные звуки произносились неодинаково. Так, имя одной и той же богини (мы ее знаем как Афину) афинянин произносил «Атена», коринфянин — «Атана», милетянин — «Атене» и т. д.
Диалектов было довольно много. Важнейшими из них принято считать аттический, дорийский, ионийский и эолийский. Первый использовался в Афинах, второй — в основном на юге Греции, на полуострове Пелопоннесе, где находились такие значительные города, как Спарта, Коринф, Аргос… На ионийском диалекте говорили, разумеется, в Ионии как таковой — греческой области на западном побережье Малой Азии, — а также на большинстве островов Эгейского моря. А главным центром распространения эолийского диалекта была, соответственно, Эолида. Так называлась местность, расположенная к северу от Ионии. К ней принадлежали остров Лесбос и прилегающие материковые малоазийские территории.
Таким образом, для Сапфо, жительницы Лесбоса, родным был именно эолийский диалект — в его лесбосской разновидности. Дело в том, что даже в рамках одного и того же диалекта полного единообразия не наблюдалось, — напротив того, фиксировались, так сказать, «подвиды». Дорийцы Спарты говорили не вполне так же, как дорийцы Коринфа, и речь эолийцев Лесбоса имела некоторые отличия от речи обитателей совсем недалекой материковой Кимы, хотя те тоже были эолийцами.
