Книга Сапфо, страница 67. Автор книги Игорь Суриков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сапфо»

Cтраница 67

Или вот еще один образ из Сапфо, связанный с тем же чувством:

Словно ветер, с горы на дубы налетающий,
Эрос душу потряс мне…
(Сапфо. фр. 47 Lobel-Page)

Здесь изображается могучая, необоримая, даже грозная сила, которой противиться человек не властен. Она изменяет его — и, что интересно, не только его самого, но также того (или ту), в кого он влюблен. Во всяком случае, в глазах влюбленного предмет его страсти сказочно преображается, становится гиперболизированно прекрасным.

Стоит лишь взглянуть на тебя — такую
Кто же станет сравнивать с Гермионой!
Нет, тебя с Еленой сравнить не стыдно
Золотокудрой,
Если можно смертных равнять с богиней;
Знай, едва твою красоту увижу,
Как из сердца тотчас бегут заботы…
(Сапфо. фр. 23 Lobel-Page)

Здесь, обращаясь к какой-то из своих подруг, поэтесса не скупится на восхваляющие эпитеты самого высокого свойства. Красивейшей из всех когда-либо живших женщин античные греки традиционно считали Елену (потому и имя ее всегда сопровождали эпитетом: Елена Прекрасная) — героиню всем знакомых легенд, жену спартанского царя Менелая, похищенную Парисом, что, согласно мифологической традиции, и стало поводом к Троянской войне. В Спарте Елена впоследствии даже почиталась как богиня; потому и в процитированном стихотворении она именно так названа.

А Гермиона, которую тут тоже упоминает Сапфо, была дочерью Елены и Менелая. Она тоже слыла отнюдь не уродливой; но, конечно, с матерью ее не равняли: кого же можно уподобить идеалу красоты?! Так что здесь поэтесса стоит на подчеркнуто максималистских позициях: уж если я кого люблю — то она для меня даже не Гермиона, а сама Елена, не более и не менее.

Нам думается, в аналогичном смысле следует понимать и вот какой фрагмент:

Близ луны прекрасной тускнеют звезды,
Покрывалом лик лучезарный кроют,
Чтоб она одна всей земле светила
Полною славой.
(Сапфо. фр. 34 Lobel-Page)

На первый взгляд перед нами просто очередная пейзажная зарисовка. На деле, однако, это оказывается не вполне так. Приходится учитывать общую семантику образа луны у Сапфо. Нам подобный образ уже встречался, например, в одном из стихотворений, посвященных Аттиде (она там тоже косвенно сравнивалась с луной).

Для Сапфо это светило, особенно когда оно упоминается в связи со звездами (как и здесь), — метафора для обозначения девушки или женщины, не просто первенствующей, а абсолютно первенствующей по красоте среди всех прочих. Ну, действительно, как можно сравнить луну даже с самой яркой из звезд? Ясно, что подобное сопоставление выйдет никак не в пользу последних. Селена (луна) на ночном небе — как Елена в мире «смертных жен». Кстати, надо полагать, само созвучие (Селена — Елена) вряд ли могло ускользнуть от чуткого слуха митиленской поэтессы.

Процитируем теперь стихи Сапфо, посвященные Гонгиле. Эта девушка упоминается даже в словаре «Суда» в качестве, видимо, одной из самых любимых учениц нашей героини. Последняя, судя по всему, и вправду как-то выделяла ее среди других. Хотя, строго говоря, она всегда или почти всегда обращается к каждой из своих подруг как к «самой-самой» возлюбленной.

Я к тебе взываю, Гонгила, — выйди
К нам в молочно-белой своей одежде!
Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает
Вновь над тобою.
Всех, кто в этом платье тебя увидит,
Ты в восторг приводишь. И я так рада!
Ведь самой глядеть на тебя завидно
Кипророжденной…
К ней молюсь я…
(Сапфо. фр. 22 Lobel-Page)

Фрагмент, как часто бывает, обрывается чуть ли не на полуслове. Упоминаемая здесь «Кипророжденная» — это, само собой, божественная «патронесса» нашей героини, Афродита. Но не о таких деталях хотелось бы здесь говорить, а о том искреннем, неподдельном восхищении, которым проникнуты процитированные строки.

А вот еще из опыта общения Сапфо с Гонгилой:

…Мне Гонгила сказала:
«Быть не может!
Иль виденье тебе
Предстало свыше?»
«Да, — ответила я, — Гермес —
Бог спустился ко мне во сне.
К нему я:
“О владыка, — взмолилась, —
Погибаю.
Но, клянусь, не желала я
Никогда преизбытка
Благ и счастья,
Смерти страстным томленьем
Я объята.
Жаждой — берег росистый, весь
В бледных лотосах, видеть
Ахеронта,
В мир подземный сойти,
В дома Аида”».
(Сапфо. фр. 95 Lobel-Page)

Трудно не заметить резкого изменения тональности. Где восхищение, где восторг? Совсем иные, унылые и пессимистические чувства преобладают здесь. Любовь как бы поворачивается к любящему своей обратной стороной.

Или, выразимся иначе, любовь-страсть, любовь-эрос перерождается в любовь-тоску, любовь-потос. Про этот самый потос выше уже тоже упоминалось. Это, пожалуй, самое интенсивное, самое напряженное из всех любовных чувств, доступных эллинам. Это чувство, в сущности, горькое. Вспомним недавно встретившийся нам оксиморон: любовь «сладко-горькая». Так вот, потос — то самое горькое послевкусие сладкой любви.

Наступить оно может по разным причинам. Например, в результате смерти возлюбленного.

Киферея, как быть?
Умер — увы! —
Нежный Адонис!
«Бейте, девушки, в грудь,
Платья свои
Рвите на части!»
(Сапфо. фр. 140а Lobel-Page)

Этот фрагмент Сапфо в своем роде парадигматичен. Страданиям божеств как не послужить образцом для страданий людей? Адонис, согласно мифам, был прекрасным юношей, которого полюбила Афродита [156] (тут поэтесса называет ее не «Кипридой», а «Кифереей», потому что покровительницу любовных утех почитали специально учрежденным культом не только в городах Кипра, но также и на Кифере — острове у юго-восточного побережья Греции). Он погиб на охоте, и богиня глубоко скорбела.

Собственно, «глубоко скорбела» в данном случае будет не самым подходящим выражением, каким-то уж очень шаблонным, «затасканным» и не передающим весь трагизм ситуации. Богиня любви, до того (подчеркнем, мы говорим о мифологии) запросто отдававшаяся многочисленным лицам мужского пола — как богам (например, богу войны Аресу), так и смертным (как троянцу Анхису, которого она в память о совокуплении пожизненно парализовала, но зато родила ему сына Энея, родоначальника римлян — даже и великий Юлий Цезарь приказывал чтить себя именно как потомка Венеры-Афродиты), впервые в жизни по-настоящему полюбила. И тут вдруг предмет ее страсти самым нелепым образом погибает, пронзенный, кажется, кабаньим клыком. И Афродита неустанно его оплакивает.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация