Мужа обманщика злого и вора я вдруг увидала;
Но то, что он совершил, было деяньем благим.
(Клеобулина. фр. 2 West)
Уж не знаем, почему Клеобулине была так интересна эта тема. Может быть, ей часто приходилось созерцать, как ее отцу пускали кровь? Во многих, если не во всех, традиционных обществах подобная процедура была весьма распространенной.
Совсем уж может запутать третья сохранившаяся стихотворная загадка Клеобулины:
В ухо пинка мне дохлый осёл дал рогатой ногою.
(Клеобулина. фр. 3 West)
Отгадка почему-то гласит «фригийская флейта»
[175]. Вот уж воистину озадачишься…
Поэтесса Коринна, писавшая в ту же эпоху, была родом из Беотии (из города Танагры в этой области). Иными словами, она являлась землячкой «лебедя» Пиндара (уроженца беотийских же Фив). Более того, античная традиция утверждает, что Коринна — учительница Пиндара и даже неоднократная его победительница: он-де проиграл ей пять поэтических состязаний. Вот кое-что из ее наследия:
Терпсихора мне велит
Звучной песнью петь героев
Для нарядных жен танагрских —
Да возрадуется город
Звонких звуков сладким ладом!..
Я, слова напевов отчих
В новый заключив порядок,
Хоровод девичий правлю:
Славлю я родимый Кефис
[176],
Славный песнями моими,
Громко славлю Ориона,
Породившего от нимф
Пятьдесят сынов могучих…
(Коринна. фр. 2 Page)
«Хоровод девичий правлю» — это полная аналогия с тем, что мы видели у Сапфо. От Коринны дошли и другие стихотворения, подчас довольно большие («Состязание Геликона с Кифероном», «Пророчество о дочерях Асопа»), но мы не будем цитировать их здесь, поскольку пишем все-таки не о Коринне, а о Сапфо.
Несколько позже, в V веке до н. э., в древнегреческом городе Сикионе жила поэтесса Праксилла. Хотелось бы процитировать ее в несколько большем количестве фрагментов. Мы почему-то вынесли из них такое впечатление, что Праксилла лучше, чем кто-либо, сумела воспроизвести в своих стихах пресловутый «сапфический» дух.
Скорпион под любым
камнем тебе
может попасться, друг:
Бойся жала его.
Скрытность всегда
хитрости яд таит.
(Праксилла. фр. 4 Page)
Вот что прекрасней всего из того, что я в мире оставил:
Первое — солнечный свет, второе — блестящие звезды
С месяцем, третье же — яблоки, спелые дыни и груши.
(Праксилла. фр. 1 Page)
Это мироощущение ближе всего к тому, что высказывает в своей лирике Сапфо. Признаться, несколько озадачивает мужской род глагола «оставил». Но это, как говорится, вольность переводчика. Автор этих строк специально проверил, что написано в оригинале. Так вот, оказалось, что там стоит форма настоящего времени: «оставляю». А по ней, понятно, форму рода определить нельзя.
Вспомни то, что сказал
как-то Адмет:
«Добрых люби душой,
Но от низких держись
дальше: они —
неблагодарные».
(Праксилла. фр. 3 Page)
Упомянутый здесь Адмет — мифологический персонаж, царь Фессалии, славившийся благородством и прочими добродетелями. У него в слугах как-то был сам Аполлон (такое наказание за некий проступок этому богу назначил сам Зевс). Хозяин обращался с ним очень хорошо, и Аполлон, когда срок его службы истек, щедро наградил Адмета, освободив его от смерти. Точнее, дар был таким: когда царю придет время умирать, он может остаться в живых, если кто-нибудь согласится уйти в царство мертвых вместо него.
Далее в мифе еще много интересного. Когда роковой час настал, отец и мать Адмета отказались брать на себя его судьбу, согласилась же сделать это его молодая прекрасная супруга Алкестида (Алкеста), но и ее в конце концов спас от кончины величайший из героев Геракл (случайно пришедший тогда в гости к Адмету, своему другу): вступил в битву с богом смерти Танатосом, явившимся за ее душой, и одержал победу… Но мы говорим сейчас о другом — не о греческой мифологии, а о греческой женской лирике.
И тут нужно отметить: вновь налицо совпадение взглядов двух поэтесс. Один фрагмент Сапфо схожего содержания (Сапфо. фр. 50 Lobel-Page) нами уже приводился, а вот и еще один:
Богатство одно — спутник плохой без добродетели рядом.
(Сапфо. фр. 148 Lobel-Page)
В IV веке до н. э. на острове Телос в Эгейском море жила еще одна женщина, писавшая стихи, — Эринна. Ее сочинения (во всяком случае, те, которые дошли до нас) в основном проникнуты грустным, скорбным настроением. Бавкида, подруга Эринны, умерла совсем молодой; воспоминания о ней-то и стали главной темой для этой поэтессы. Бавкиде она посвятила большую поэму «Прялка», из которой, к сожалению, сохранились лишь отдельные строки, например:
Оттуда, из жизни,
Эхо пустое одно лишь доходит до царства Аида.
Тьма покрывает глаза мертвецам, и молчанье меж ними.
(Эринна. фр. la Diehl)
А вот эпитафия той же подруге:
Это могила Бавкиды, невесты. К слезами омытой
Стеле ее подойдя, путник, Аиду скажи:
«Знать, ты завистлив, Аид!» Эти камни надгробные сами,
Странник, расскажут тебе злую Бавкиды судьбу:
Факелом свадебным, тем, что светить должен был Гименею,
Свекру зажечь привелось ей погребальный костер,
И суждено, Гименей, перейти было звукам веселым
Свадебных песен твоих в грустный напев похорон.
(Эринна. фр. 4 Diehl)
Типично «сапфическая» свадебная тема перетекает здесь в мрачную, траурную.
* * *
В эллинистическую эпоху традиции женской лирики конечно, продолжались. Крупнейшими ее представительницами были Анита и Носсида. Биографических сведений об обеих практически никаких нет; известно только, что жили они в III веке до н. э. — первая в городе Тегея (находившемся в Аркадии, области на юге Греции), вторая в Локрах Эпизефирских (это эллинская колония в Южной Италии).
