– Но я, правда, не понимаю! – Она высвободилась и отодвинулась от него. Похоже, обиделась.
Валерий же пребывал в растерянности. Как объяснить то, что объяснять бесполезно? Да и что он, собственно, к ней привязался? Что на него нашло?
– Ладно,– сказал он примирительно.– Ты женщина. Тебе лучше знать.
– Вот именно! – Тина мгновенно перестала обижаться.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В общем, наказ Петренко был выполнен в точности. Впрочем, к приходу бабушки с внучкой, очаровательной черноглазой девчушкой пяти лет, мама и ее гость чинно восседали в гостиной и пили кофе с печеньем. Лицо Алевтины Арсеньевны Голотосербской лучилось довольством, даже щеки как-то округлились. Гость выглядел задумчивым. Потому что тщетно пытался понять, что такое есть у молоденькой девчонки Тани и у взбалмошной актерки Алины, но отсутствует у красивой, аристократичной и отнюдь не фригидной Тины Голотосербской.
Старшие женщины удалились на кухню. Готовить ужин, а заодно обменяться мнениями насчет Валерия, а младшая, черноглазка, взобралась на колени чужого дяди, изучила его и заявила, что он – красивый.
– Ты – тоже,– сообщил ей Валерий.
– Как мама?
Васильев наклонился к ее ушку:
– Лучше.
И заработал поцелуй в щеку.
– А зато мама у нас – как Иисус Христос! – сообщила Леночка.
– Почему?
– А она в Рождество родилась!
– Седьмого января?
– Да нет! – Леночка досадливо махнула ручкой.– В правильное Рождество, двадцать четвертого декабря!
«Так,– подумал Васильев.– Мы еще и католики».
Впрочем, к католикам он относился ничуть не хуже, чем к православным. Вернее, не относился.
Зазвонил телефон.
Леночка соскочила с колен, взяла трубку:
– Мама! Это тебя какой-то дядя!
– Да,– Тина взяла трубку, улыбнулась Васильеву…
В следующий миг улыбка стекла с ее лица:
– А при чем здесь я? Меня заставили! А что я могла? – полусердито-полуиспуганно спросила она.
Ей, вероятно, объяснили, поскольку щеки Тины побледнели, а глаза расширились.
– Да,– проговорила она.– Да, поняла.
И повесила трубку.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто звонил.
– Ну-ка, принцесса, выйди,– скомандовал он Леночке, обнимая ее маму за плечи.– Это они?
– Да. Говорят, видели, что я уехала с вами. Говорят: чтобы я немедленно приехала к ним. Иначе всех убьют. Меня, маму, Леночку…
– Спокойно! Не плакать! – строго сказал Васильев.– Конечно, видели. Там же видеокамеры. Но всегда можно сказать, что тебя взяли в заложницы, верно?
– А им наплевать! Они могут убить просто так! Ты не знаешь, что это за люди!
– Я как раз знаю,– усмехнулся Васильев.– Перестань кричать. Как ты с ними связалась?
– Их человек в нашей больнице лежал. С огнестрельным ранением плеча. Я его оперировала.
– Под пистолетами?
– Почему под пистолетами? – Тина удивилась, даже голос дрожать перестал.– Обычно. Операция нетрудная. А потом мне заплатили. Тысячу баксов. Я такие деньги за полгода не заработаю. И предложили помогать им. Частным образом. Я согласилась. А потом… Потом я попробовала отказаться, но…
– Тебе пригрозили.
– Именно. И я знаю: они не просто грозят. Я же видела!
– Что ты видела?
– Я… Мне нельзя говорить!
Валерий обнял ее еще крепче.
– Успокойся, малыш,– произнес он ласково.– Я сам съезжу к ним и разберусь.
– Но тебя точно убьют!
Ее вера в то, что Валерий – «достаточно сильный и решительный мужчина», чтобы «разобраться», куда-то испарилась.
– Не беспокойся,– холодно произнес Валерий.– Я сам с ними и поговорю! А сейчас дай мне телефончик и займись ужином. Не люблю разборок на пустой желудок. Так и гастрит можно схлопотать.
Есть только один способ остановить обнаглевшего громилу – выбить ему пару зубов. В качестве предупреждения.
– Сашок,– сказал Валерий, набрав знакомый номер.– У нас трудности…
Выслушав его, Петренко нисколько не удивился.
– Джип вы бросили? – спросил он.
– Ну конечно.
– Тогда так. Бери свою подружку и сходите, гляньте, на месте ли он.
– Ты думаешь…
– Я не думаю, а говорю, что делать. Если его уже нет, раздобудьте машину. Любую машину и подъезжайте, ну, скажем, к Московским воротам.
– Как мы тебя найдем?
– Ты что, «лексус» мой не узнаешь?
– Слушай, Саша, если ты на колесах, то зачем нам вторая машина?
– Затем, что я не хочу светить свою! – рявкнул Петренко.
– Понял.
Больше он вопросов задавать не стал. Поговорить можно и на месте.
– Тина! – позвал он женщину.– Собирайся. Поехали.
– Куда?
– Туда! – раздраженно ответил Валерий.
– К ним? – испуганно спросила Тина.
– Почти.
– А ужин?
– Послушай,– проникновенно произнес Васильев, беря ее двумя пальцами за подбородок.– Ты жить хочешь?
– Д-да…
– Тогда собирайся.
Джип стоял на месте. Никто на него не позарился. Видимо, не рискнул, хотя машина была не заперта. Впрочем, может, потому и не рискнул.
– Надо заправиться,– озабоченно проговорила Тина.
– Надо – значит, заправимся.
Заправились. Приехали к Воротам. «Лексус» Васильев углядел сразу. Когда они подъехали, Петренко даже из машины выходить не стал.
– Давайте за мной,– скомандовал он и покатил по Лиговке. Примерно через сотню метров свернул во двор и остановился.
– Смена коней,– сказал здоровяк-хохол.– Прошу в мою машину, мадам. Нет, за руль не обязательно. Вам придется подождать. А мы с Валерой маленько прокатимся.
– Как скажете,– кивнула Тина.
Перспектива ждать в одиночестве все же получше визита к пацанам Грустного.
– Автомат? – спросила она, не обнаружив рычага переключения скоростей.
– Не совсем, видишь эти кнопочки на руле?
– Ничего себе!
– А то ж!
– А как…
– Никак. Ты, моя хорошая, задраишь люки и просто и тихо посидишь в машине, музычку послушаешь, понятно?
– Да.
