– А если кто нехороший захочет к девушке пристать… Видишь кнопочку? Нажмешь – из-под моей японочки брызнет такой приятный газ, шо сразу всю общительность как рукой снимет. Только сначала все стеклышки подними. Вопросы есть, моя хорошая? Ну вот и добре! – Он вытащил из «лексуса» длинный, завернутый в полиэтилен цилиндр и пристроил на полу в джипе.
– Это что за хреновина? – поинтересовался Васильев.
– Это, брат, не хреновина, а гранатомет одноразового применения с нежным именем «Аглень», он же – «РПГ 26», предназначенный для поражения бронированных объектов противника и его живой силы, находящейся в укрытиях, а также в сооружениях городского типа. То есть исключительно полезный в нашей работе, при том, что легкий, как перышко, и простой в пользовании, как зонтик.
– Дорогой? – с уважением поинтересовался Васильев.
– Да уж не дешевый. А главное: не каждому доступный.
– Я восхищен,– сказал Валерий.– А теперь дай мне трубочку.
– Хирург? – спросил он, набрав номер.– Как настроение?
– Херовое. Но тебе – мое спасибо. Стукачка мы уже пристукнули, ха-ха! Тебе твой Робик-Бобик еще нужен? А то тут пацаны задумали повеселиться…
– Пусть пока погрустят. Вот что, Вадим… Я собираюсь еще разок проведать Робикова папу. И немножко его обидеть. Но при этом мне не хочется оставаться инкогнито, а представляться не хочется? Понимаешь, о чем речь?
– Какие проблемы, мастер! Обзовись моим! Он, сучара, будет к нам наседок подсаживать, а мы, в натуре, терпеть должны? Давай, вставь ему по самые яйца! Хошь, я еще пацанов подошлю? Правда, у меня только шестеро реально биться могут. Но если надо, могу подписать…
– Не надо! – перебил Валерий.– Сами управимся. А ты, чувствую, в настроении?
– Ну! Первый номер! – Голос Хирурга аж завибрировал от самодовольства.
– Это хорошо,– одобрил Васильев.– Совет мой не забыл?
– Забудешь тут! – самодовольство тут же испарилось.– Час назад Али мне сам предъяву сделал.
– Али – это кто?
– Под Мусой ходил. Он теперь у них шишку держит. Говорит: или сам отвечай, или отдай того, кто Мусу убил. Но я тебя не продал.
– Вот это правильно! – одобрил Васильев.– Ладно, бывай. Я тебе позвоню.
– Неглупо,– оценил Петренко.– А зачем нам представляться?
– Затем, что я хочу отмазать Тину.
– Ясный пень! Так какие проблемы? – Петренко выдвинул могучую челюсть.– Перемочить всех – вот и будет железная отмазка!
– Идея хорошая,– согласился Валерий.– Но хлопотная. Ладно, поехали.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Взорванную Васильевым дверь уже успели поменять. Оживления в доме не наблюдалось. Горела всего пара окон на втором этаже.
Зато в кабаке напротив веселье кипело.
Петренко, натянув тонкие кожаные перчатки (вторые, точно такие же, лежали в кармане Валерия), развернул гранатомет, приготовил к бою.
– Погоди,– остановил его Васильев.– Дверь они сами откроют. Я тебе обещаю. Давай к кабаку.
Мимо веселого заведения проехали не спеша. Половину улицы запрудили иномарки. Из распахнутого ресторанного зева выплескивалась музыка. Перед входом тусовались двое заметно окосевших пацанов и абсолютно трезвый швейцар в черном смокинге.
– Ага,– изрек Петренко.– Тема прояснилась. Видишь вторую дверь? Отсюда группа поддержки и вывалила. Зуб даю: они за этим окошком сидят.
– А чем оно лучше других? – спросил Васильев.
– А тем, братишка, что на нем решетки нет, а жалюзи имеются. Значит, те, кто там сидит, воров не боятся, но и сами светиться не хотят.
Петренко наморщил лоб и потер бритый затылок. Эти действия у него обычно сопутствовали мыслительному процессу.
– Сделаем так,– заявил он.– Ты, Валерик, возьмешь эту малютку,– он протянул Васильеву гранатомет,– выйдешь, отступишь к тем деревцам и шмальнешь в окошко. Сделаешь?
– Запросто. Если ты покажешь, как с этой штукой обращаться.
– Покажу. А хочешь, сам прочитай, там инструкция сбоку.
– Лучше покажи. Ладно, я стреляю, а ты что будешь делать?
– А я возьму вот это,– Петренко кивнул на автомат,– и покрошу тех, кто первым сунется наружу. А потом подхвачу тебя и мы слиняем. Годится?
– Не совсем. Хотя идея хорошая.
– А что не в тему?
– То, что надо не просто шухер навести, а объяснить мальчикам популярно, что такое хорошо и что такое плохо. Поэтому мы с тобой слиняем, но ненадолго. Сделаем кружок – и вернемся.
– А дальше?
– А дальше – по обстоятельствам. Но двери они точно откроют, за это ручаюсь. А когда они их откроют, мы с тобой, как и собирались, войдем внутрь. И еще немного порезвимся, годится?
– А почему нет?
Петренко высадил Валерия метрах в сорока от цели, на противоположной стороне улицы.
Моросил дождик. Голые ветки не защищали от капель. Мокли волосы, мокло лицо, тонкие кожаные перчатки тоже стали влажными. Валерий проследил, как джип развернулся, прокатился мимо открытого входа. Тусовавшиеся у дверей помахали ему: дескать, подъезжай.
Петренко доехал до угла, снова развернулся и подъехал. В этот момент Васильев нажал на спуск.
Действительно оказалось ничуть не сложнее винтовки. Прицелился, надавил пальцем, заряд воспламенился, и птичка улетела. Только калибр у «птички» – 72,5 мм, а в клювике – нехилый такой сюрпризик.
Взорвалась ли граната, соприкоснувшись со стеклом или уже внутри, Васильев не разглядел. Ухнуло, грянуло, загорелось. Кто-то завопил, кто-то бабахнул с испугу. Из заветной двери не выскочил никто. Зато из главного входа ломанулась целая толпа. Автомат Петренко полоснул наперекрест двумя длинными очередями, срезав швейцара, двух поддатых пацанов и еще человека три-четыре из наиболее прытких, вмиг охладив у бойцового народа желание оказаться на улице. Не говоря уже о том, что подстреленные загромоздили проход.
Джип рванул с места, тормознул около Васильева – тот впрыгнул внутрь – и с ревом умчался. Ровно через десять минут он очень тихо подъехал, или, точнее, подкрался, с другой стороны улицы.
А на улице жизнь била ключом. Носились, размахивая оружием, пьяные «быки», визжали девки, матерились бойцы чином постарше и чуток поумнее, пытаясь направить энергию в полезное русло. Постепенно им это удалось. Огнетушителями сбили пламя, стали выволакивать и грузить трупы. Мимо пристроившегося в тени джипа с рыком проносились машины. Разумеется, свежепоставленная дверь тоже открылась. Трезвая и потому более толковая охрана включилась в работу.
Когда, примерно через четверть часа после разрыва гранаты, мимо джипа продребезжал омоновский автобус,– чистка уже была закончена.
