— Вы считаете, что он был связан с бандитами? — уточнила
она.
— Пока мы ничего не знаем, — осторожно ответил подполковник,
— возможно, он оказался в квартире случайно.
— Вы считаете, он попал туда случайно? — не унималась та.
— Я не знаю, — Звягинцев затянулся, — я еще не составил
определенного мнения. Во всяком случае, вы можете выключить магнитофон, который
вы прячете в сумочке. К теме нашей беседы он не имеет никакого отношения. Мы же
договаривались, что без моего согласия вы не опубликуете ни строчки.
Она покраснела. Потом решительно тряхнула своей короткой
стрижкой и, засунув руку в сумочку, выключила магнитофон.
— Я бы все равно ничего не использовала из этой записи без
вашего согласия, — оправдываясь, сказала она.
— Надеюсь, — без тени улыбки заметил подполковник, — но в
любом случае это было нарушением нашей договоренности. Мы взяли вас на очень
опасную операцию, — он опять перешел на «вы», и это было признаком охлаждения
их взаимоотношений, — позволили участвовать в наших мероприятиях, стать
свидетелем захвата банды преступников, привезли на место происшествия, а вы
обманули нас, используя наше доверие. У меня есть все основания больше вам не
доверять.
— Нет, — попросила она, — я не нарочно. Просто мне хотелось
сделать так, чтобы репортаж по-настоящему получился.
— Для этого вы должны были хотя бы проинформировать нас, —
выдохнул подполковник, оглядываясь на дверь. Он разговаривал с ней, не давая
возможности вернуться в комнату. Сверху спускались Петрашку и пожилой человек,
сохранивший удивительную выправку. Несмотря на раннее утро, он был тщательно
выбрит и даже успел надеть галстук к белой сорочке. Звягинцев невольно
улыбнулся. У генерала пограничников была своя многолетняя закалка старой школы.
— Доброе утро, — весело сказал он, — извините, что
побеспокоили так рано.
— Ничего, — ответил генерал, протягивая руку и сжимая ее в
крепком рукопожатии, — ничего страшного. Я уже проснулся, только вашему
товарищу пришлось подождать, пока я закончу бриться.
— Спасибо вам, проходите в квартиру, — предложил
подполковник, чуть посторонившись. Взглянув на часы (было уже шесть часов
утра), подполковник достал телефон и позвонил Зуеву. — Как у тебя дела?
— Все в порядке. Вернулись Байрамов и Дятлов. У Влада ничего
страшного, сквозная рана.
— Ну, слава Богу. Он в больнице?
— Нет, они вернулись. Нужно видеть, какой у него вид. Не
хочет отсюда уходить, ждет, когда ты вернешься.
— А остальные?
— Маслаков звонил из больницы. Он дежурит рядом с раненым. У
того положение хуже: может не выжить.
— Это будет совсем некстати, — пробормотал подполковник, —
мне бы очень хотелось, чтобы он ответил на некоторые наши вопросы.
— Аракелов тоже вернулся, — сообщил Зуев. — Нашли
родственников Скрибенко?
— Нашли сестру. Но ее сейчас лучше не трогать, чуть подумав,
сказал Звягинцев. — Пусть немного придет в себя, и тогда повезем ее в морг.
Звонки какие-нибудь были?
— Два раза кто-то звонил. Я уже просил проверить. Звонили с
улицы, из телефона-автомата.
— В шесть часов утра, — задумчиво произнес Звягинцев, —
интересные были знакомые у Коробка.
— Я об этом тоже подумал. И еще о Скрибенко. Почему погибший
не боялся встречаться с бандитами в два часа ночи? Неужели они были так тесно
связаны?
Подполковник покосился на стоявшую рядом журналистку,
плотнее прижал к уху телефон:
— Это мы будем проверять.
— Представляю, какой будет скандал, — услышал он слова
своего заместителя, — ответственный сотрудник Кабинета Министров оказался ночью
в одной квартире с бандитом-рецидивистом Коробком.
— Ты еще себе не все представляешь, — пробормотал Звягинцев,
— оставь кого-нибудь из ребят на телефоне. Возможно, что это их пункт связи.
Хотя откуда о нем узнала любовница Коробка, ума не приложу. У тебя есть ее
адрес? Нужно будет заехать к ней и потолковать.
— Мне заехать или вы сами?
— Давай лучше ты. Мы уже здесь заканчиваем и скоро поедем
обратно на работу. А ты заскочи к этой дамочке. С ней работали ребята из
уголовного розыска. Ты ее потряси, пусть скажет, откуда она знала о встрече и
почему решила выдать своего бывшего ухажера.
— Договорились. Вам нужен ее адрес?
— Давай.
— Улица Усачева, сорок два. Звягинцев убрал телефон,
взглянул на журналистку.
— У меня есть несколько вопросов, улыбнулась… она.
— Надеюсь, вы не включите магнитофон? — спросил подполковник
без тени улыбки.
— Нет, конечно. Мне интересно, что могло быть общего у
бандитов с этим погибшим. Судя по всему, он был не особенно решительным
человеком.
— С чего вы взяли?
— Когда мужчина не может жить один и нуждается в опеке своей
сестры, он не самостоятельный человек, — резонно заметила она.
— Интересное наблюдение, — кивнул подполковник, — мне тоже
так показалось. Но в этом-то и загадка. Мы сейчас заканчиваем, — сказал он,
демонстративно взглянув на часы, — по-моему, вы можете ехать домой. И не
забывайте, что вы дали слово. Ни строчки об этом деле, пока я вам не разрешу.
— А когда вы мне разрешите?
— Через несколько дней, — дипломатично ответил Звягинцев, —
договорились?
— Идет, — деловито сказала она, — тем более, что пока писать
не о чем.
Бандитов вы постреляли, а главный свидетель выбросился из
окна. Слушайте, может, они держали его в качестве заложника и требовали выкуп?
Глава 6
— У вас бурная фантазия, — улыбнулся подполковник.
— Я просто высказала свое предположение, — пожала она плечами.
Подполковник открыл дверь и поманил к себе Шувалова:
— Возьми такси, поезжай, проводи нашу журналистку домой.
Возвращайся.
— Ясно, — Шувалов недовольно кивнул. Ему с самого начала не
нравилась эта молодая нахалка, и он не особенно это скрывал.
— Только она сначала подпишет документы в качестве
свидетеля, — предложил подполковник, — поторопи Бессонова, пусть заканчивает. У
нас еще полно дел в управлении.
Через двадцать минут все спустились вниз, где в машине спал
Хонинов.
— Сергей, просыпайся, — негромко сказал Звягинцев, — едем на
работу.
Хонинов открыл глаза, словно и не спал.
