— Вы можете дать нам его личное дело? — Ион начал терять
терпение.
— Я думаю, это возможно, — осторожно сказал чиновник, — вы
должны направить официальный запрос к нам через ваше министерство. А мы вышлем
туда выписку из личного дела Скрибенко.
— Вы меня не поняли, — с трудом сдерживаясь, сказал Ион, —
этот Скрибенко уже погиб. Он уже у вас не работает. Вместе с ним сегодня
погибли наши товарищи. Мы приехали сюда, чтобы ознакомиться с его личным делом.
Здесь и немедленно.
— Но это невозможно, — развел руками чиновник, — нужно
согласие вице-премьера, курирующего аппарат Кабинета Министров. А его сегодня
не будет на работе, он в отъезде.
— Нам нужно личное дело Скрибенко, — уже чуть повышая голос,
сказал Петрашку, — это ваша проблема, с кем ее решать. — Чиновник уловил
раздражение в голосе Иона. Он был опытным придворным лакеем и умел угадывать по
голосу посетителей, когда можно и нужно на них кричать, а когда нужно и немного
уступить.
— Хорошо, — сказал он примирительно, — не нужно так
нервничать. Мы оформим все соответствующим актом, который вы подпишете с нашими
сотрудниками.
А потом мы вас ознакомим с его делом.
— Давайте быстрее. Речь вдет о жизни и смерти других наших
товарищей, — сказал Петрашку, — и если мы будем так тянуть время, может
случиться непоправимое. В таком случае вы лично будете отвечать. — Вот эти
слова на чиновника подействовали. Это был его язык, и он его понимал.
— Мы оформим все в моем кабинете, — сразу застрекотал он, —
но личное дело отсюда выносить нельзя.
Мы были согласны на все. Еще через полчаса нам наконец
принесли личное дело Скрибенко. Слава Богу, что его сестра все-таки не соврала.
Он действительно раньше работал в отделе административных органов и курировал
органы милиции. Как это интересно было читать. В секретариат его перевели
несколько лет назад. Судя по личному делу, это был исправный служака, тянувший
лямку в этом ведомстве уже много лет. Он не выделялся ничем особенным, был
обычным чиновником. Школа, институт, освобождение от армии,
научно-исследовательский институт, работа в Госплане, перевод в Кабинет
Министров, тогда еще называвшийся Советом Министров. Вся его карьера умещалась
на одном листке. С женой он развелся, но на дочь решением суда с него брали
двадцать пять процентов от зарплаты на алименты. И такой человек вез в своем
автомобиле восемьдесят тысяч долларов? Конечно, он был только порученцем. Ни на
что другое он был бы просто не способен.
— У него были близкие друзья, знакомые? — спросил Ион.
— Мы здесь все друзья, — немного обиделся чиновник.
— А близкие друзья?
— Наверно, были, — пожал плечами чиновник, — мы же не
вписываем такие данные в личное дело.
— Кто сидел с ним в кабинете?
— Сейчас узнаю, — он поднял трубку и через полминуты
сообщил, что с погибшим сидели Вера Ильинична Мухина и Алексей Савельевич
Кожухов. Но Кожухов сейчас в отпуске.
— Вы можете пригласить сюда Веру Ильиничну? — попросил Ион.
— Хорошо, — неохотно согласился чиновник, и через пять минут
в кабинет вошла высокая женщина в темном платье и в темных очках,
неопределенного возраста. Ей можно было дать от тридцати восьми и до
бесконечности. Она строго посмотрела на нас сквозь темные очки и, подождав,
пока ей разрешат сесть, уселась напротив нас.
— Извините, что отрываем от работы, — сумел выдавить из себя
Ион, — мы хотели бы узнать побольше о вашем коллеге Скрибенко. Вы ведь работали
с ним в одном кабинете?
— Почему работала? — удивилась женщина. — Мы работаем до сих
пор.
— Дело в том, что он погиб. Она не вскрикнула, не
испугалась, не заплакала. Просто поправила прическу, потом — очки.
— Понимаю, — она взяла себя в руки.
— Вы не замечали каких-нибудь странностей в его поведении в
последнее время? Может, он как-то изменился или начал вести себя по-другому?
— Нет. Он был очень скромный и спокойный человек. Нет, нет.
Никаких изменений не было.
— Когда вы видели его в последний раз?
— В пятницу.
— У вас один телефон в кабинете?
— Сейчас один, а раньше было три.
— Ему звонил кто-нибудь в пятницу?
— Ему звонило много людей. Я не могу вспомнить, кто именно
звонил в пятницу.
— С кем он близко дружил? Женщина взглянула на нас и, чуть
улыбнувшись, сказала:
— В нашем ведомстве не дружат. Здесь работают.
— Значит, вы были просто коллеги?
— Просто коллеги. Здравствуйте, до свидания, сегодня
прекрасная погода, дежурные слова, дежурные улыбки.
— Но у него были личные друзья?
— Наверно, были. Хотя я не думаю. Он по природе своей был
человеком замкнутым. Даже после развода не женился, а жил вдвоем с сестрой.
Нет, я о его друзьях не слышала.
— Он был храбрым человеком? Она снова улыбнулась.
— Думаю, нет. Он был очень осторожен, пунктуален, всегда
строго придерживался своего распорядка дня. Он выполнял в основном поручения
заведующего секретариатом Липатова.
— Этот Липатов на работе? — спросил я у чиновника.
— Вы с ума сошли, — тот покачал головой, — вы совсем не
понимаете, куда попали. Кто вам разрешит отвлекать от дел товарища Липатова? Он
заведующий секретариатом, его утверждают на президиуме Кабинета Министров. К
нему на прием записываются за три месяца. А вы хотите его тоже допросить?
Ион отвернулся. В таких случаях лучше ничего не говорить,
чтобы не нарываться на скандал.
— У него была машина? — спрашиваю я, чтобы разрядить
обстановку.
— Нет, — отвечает мне женщина, — свои «жигули» он продал в
прошлом году.
Мы с Ионом смотрим друг на друга: ведь так легко было
проверить, за кем числится эта «волга». Но мы, найдя деньги, не стали ничего
проверять, оставив машину на стоянке.
— Ты помнишь номер автомобиля? — спрашивает Ион.
— Конечно, — отвечаю я и, не спрашивая разрешения, Двигаю
телефон к себе, набирая номер дежурного ГАИ.
— Доброе утро, — называю я наш код и прошу указать, за кем
числится «волга». Когда знаешь номер, установить владельца нетрудно. Через
минуту дежурный сообщает, что автомобиль принадлежит Липатову Георгию
Сергеевичу, Вот это уже почти скандал. Я вижу выжидательные взгляды всех троих
людей, находящихся со мной в кабинете.
— Чей автомобиль? — глухим голосом спрашивает Ион.
