Она поднялась с кресла, подняла трубку, набирая номер,
покачала головой.
— Не отвечает.
— У него в приемной секретарь, — подсказал я.
— Да, конечно, — кивнул чиновник, сам поднимая трубку.
— Где товарищ Липатов?
Интересно, что эти чиновники до сих пор называют друг друга
«товарищами». Хотя по уровню жизни и своим доходам давно переплюнули любых
«господ».
— Его нет, — сообщил нам чиновник.
— Спросите, где он, — потребовал Ион.
— Где он? — безнадежно спросил чиновник.
— Говорят, что сегодня он не вышел на работу, — повернулся к
нам чиновник, — он плохо себя чувствовал. — Мы с Ионом переглянулись. Наверно,
мы подумали об одном и том же: там что-то случилось.
— Где он живет? — спросил Ион.
— Я не знаю, — чиновник уже положил трубку.
— Позвоните и спросите.
— Они мне не скажут, — испугался чиновник.
— Звоните, — повысил голос Ион.
— Нет, — крикнул чиновник, — это переходит все границы.
Напрасно он это сказал. Ион положил руку на пояс. И хотя у
нас не было оружия, грозно сказал:
— Если сейчас не позвонишь, гнида, я тебя пристрелю.
Чиновник снова поднял трубку, набирая номер.
— Это снова я, — испуганно зашептал он, — где живет Георгий
Сергеевич?
Да, у меня очень важное дело. Я хотел бы к нему заехать.
Нет, по телефону нельзя. Нужно, чтобы он ознакомился с бумагой лично. Спасибо,
— он положил трубку.
— На правительственной даче, — выдохнул чиновник.
— Позвоните ему и дайте мне трубку.
— Позвоните сами, — попросил чиновник. — Я действительно не
имею права.
— Он раскрыл какую-то книжку и прошептал номер телефона
правительственной связи. Ион набрал номер. Долго ждал. Потом положил трубку.
— Вы знаете точный адрес? — спросил Ион.
— Конечно, нет. Но там при въезде будет охрана, которая
знает, кто где живет. Вас туда не пустят, — быстро вставил чиновник, но мы его
уже не слушали.
— До свидания, — сказал Ион на прощание женщине, и я вежливо
кивнул ей, не посмотрев на сидевшего в своем кресле хозяина кабинета. Он,
наверно, сегодня вечером получит свой инфаркт, подумал я злорадно. Когда мы уже
сидели в автомобиле, Ион спросил меня:
— Что думаешь?
— Не знаю, — честно признался я, — да и думать не особенно
хочу. Может, он знал про деньги. А может, дал своему сотруднику свою личную
машину. Мы все равно ничего не сможем доказать. Даже если это он стоял за всем
этим. А куда сотрудник поехал — это уже не его дело.
— Да-а, — процедил Ион, — мы ему ничего доказать не сможем.
— Он, наверно, сидит дома и ждет, когда к нему приедет
Скрибенко.
— Увидим, — строго сказал Ион, глядя вперед. Потом вдруг
добавил:
— Может, заедем к себе и возьмем оружие?
Тут даже я не выдержал.
— Ты с ума не сходи, капитан. Здесь тебе не Приднестровская
республика.
Вылетим из органов в два счета. И так у нас будут большие
неприятности, когда этот чиновник побежит жаловаться. Хорошо еще, что он не
догадался об оружии. И когда будет жаловаться, над ним все смеяться будут. С
оружием бы нас в здание ни за что не пустили.
— Очень ты рассудительный стал, Никита, в последнее время, —
пробормотал Ион, выворачивая руль, — про оружие я, конечно, погорячился. Но и
ты про Приднестровскую республику лучше не вспоминай. Я не люблю говорить на
эти темы. Будь они все прокляты, эти политики. — Наверно, о семье вспомнил.
Напрасно я так пошутил. У него мать в другом государстве.
Какие здесь шуточки.
Он поэтому все время такой бешеный.
— Нужно позвонить и доложить Михалычу об автомобиле, —
предложил я, — может, он уже вернулся.
— Нет, — посмотрел на часы Ион, — еще рано. Но вообще-то
позвонить нужно. — Ион притормозил у телефона-автомата. Трубку взял Маслаков.
— Как дела? — спросил я. — Тебя заменили в больнице?
— Приехали ребята из уголовного. Там все в порядке. Раненый,
говорят, может выжить, операция прошла хорошо, теперь все от него зависит. А у
вас как?
— Мы были в Кабинете Министров. Установили, кому принадлежит
машина.
Это Георгий Сергеевич Липатов, заведующий секретариатом
Кабинета Министров.
Сейчас мы едем на его правительственную дачу.
— Ничего себе, — сказал Маслаков и передал трубку Хонинову.
— Что у вас произошло? Я рассказал. Правильно, — рассудительно
сказал Хонинов, потом добавил:
— Не очень зарывайтесь. Спросите, как там оказалась машина,
и все. Скоро должен вернуться Михалыч. Он уже был у Зуева. Сейчас он в семье
Байрамова.
На правительственную дачу мы приехали через полчаса. И,
конечно, нас никто не собирался пропускать. Там стояли упитанные сволочи из
охраны, откормленные и натасканные, как хорошие породистые собаки. Они не стали
даже смотреть наши удостоверения, не стали слушать наших объяснений. Нужно было
видеть, какими глазами смотрел на нас сытый капитан с лицом, лоснившимся от
жира. Такой не то что в охране, такой в общепите работать не сможет, чтобы не
компрометировать свою систему. А здесь на хозяйских подачках отпустил себе
брюхо и нарастил морду. Вот поэтому и не хотел нас пускать. Наши удостоверения
сотрудников милиции для него были как пустой звук. Потом появился еще один, в
штатском, видимо, из службы охраны президента, которая курировала все подобные
объекты. Нужно было видеть его одежду, чтобы оценить, какие именно «подачки»
дают этим типам. От него разило за версту дорогим импортным одеколоном. Увидел
он нас и даже скривился от брезгливости.
— Не положено, — сказал он, — никуда не проедете. Не
положено, и все. — Ион начал права качать, но на таких обычные слова не
действуют.
— Ты чего мне здесь возникаешь? — брезгливо спросил
пахнувший одеколоном тип. — Из милиции вылететь захотел? Так я это в два счета
устрою.
— Ты меня туда не принимал, — вскипел Ион, — и не тебе
решать, где мне работать.
— Ax ты сволочь, — выругался этот тип и, повернувшись к
капитану, приказал:
— Гони их в шею, этих… — В общем, вы представляете, что он
сказал по адресу наших родителей и родных. И вот тогда Ион не выдержал. Он
коротко размахнулся и врезал пахнувшему одеколоном типу прямо меж глаз. Тот даже
пикнуть не успел, как свалился. Капитан вскочил, чтобы прийти на помощь, но я
встал между ними и крикнул:
