— Спасибо, Ленька, — поднялся я, — возвращайся на работу и
никуда не уходи. Тебя все время будут искать.
— Черт бы побрал эту Метелину, — сказал на прощание Ленька,
— знал бы, что так все получится с вашими ребятами, сам бы удавил ее.
— Соседи говорили, что видели, как к дому приехала белая
«хонда», — вспомнил я о машине, — ты не знаешь такую машину?
— Нет, — угрюмо покачал головой Ленька, — не знаю.
— Где у вас телефон?
— В коридоре.
Я вышел и набрал наш номер. Трубку снял Владик Дятлов. Какой
он молодец, подумал я, с таким ранением сидит на работе.
— Это Шувалов, — доложил я. — Уже нашел Свиридова, который…
Он не дал мне договорить:
— Приедешь, расскажешь.
Неужели прослушивают наши телефоны? Только этого не хватало.
Я положил трубку и тревожно посмотрел на Леньку. Тот, не поняв моего взгляда,
испуганно спросил:
— Опять убили кого-то из ваших?
Глава 16
Позвонив домой Горохову и убедившись, что тот еще не приехал,
Звягинцев даже не подозревал, что уже через несколько секунд его заставят
покинуть свой кабинет. Едва он положил трубку, как ему позвонили из приемной
генерала Панкратова, начальника московской милиции, и приказали явиться к
высокому руководству. Подполковник, уже понимая, что столь срочный вызов не
предвещает ничего хорошего, тем не менее довольно быстро вышел из кабинета,
поручив Дятлову не отлучаться от телефона.
В приемной генерала его уже ждали. Встретивший его майор
предупредил, что у Панкратова сидит первый заместитель министра внутренних дел,
прибывший сюда несколько минут назад. Кроме Звягинцева, был вызван и начальник
Московского уголовного розыска полковник Краюхин, лишь недавно занявший этот
пост и еще не успевший получить звание генерала. Дежурный сообщил, что везде
ищут полковника Горохова, курировавшего эти службы, но его нет ни на службе, ни
дома. Услышав последнее известие, Звягинцев помрачнел. После гибели своих
сотрудников и смерти Липатова он готов был к самому худшему.
В кабинет они вошли вдвоем с Краюхиным. Панкратов хмуро
посмотрел на них, приглашая садиться. Сидевший рядом первый заместитель
министра был в таком же плохом настроении.
— Докладывайте, — потребовал Панкратов, — что у вас
произошло? Как получилось, что погибли сразу два наших сотрудника? Я считал вас
самой подготовленной группой в Москве.
Звягинцев молчал, понимая, что генералу необходимо
высказаться. Тем более что рядом сидело высокое начальство из министерства.
— Нужно было тщательнее готовить операцию, — продолжал
негодовать генерал, — тогда вы бы не понесли такие потери.
— Разрешите объяснить? — спросил Звягинцев и, заметив
утвердительный кивок генерала, начал рассказывать:
— Мы получили срочное сообщение из уголовного розыска о
возможном местонахождении известного рецидивиста Коробкова и его сообщников. Мы
выехали туда ночью, чтобы иметь возможность внезапно захватить Коробкова и его
людей. Наши сотрудники действовали по заранее утвержденному плану. Преступники
оказали вооруженное сопротивление, в результате чего один из них был убит. А
еще один получил ранение, когда мы врывались в квартиру.
— В рапорте написано, что там погибли три человека, —
недовольно заметил Панкратов.
— После того как мы ворвались в квартиру и начали проверку
документов, один из оказавшихся в квартире людей попытался выброситься из окна,
— пояснил Звягинцев, — и, воспользовавшись общей суматохой, Коробков открыл
огонь, ранив нашего офицера Дятлова. Мы вынуждены были применить оружие, и
Коробков был убит. А свидетель выбросился из окна.
— Что-то у вас все слишком ладно получается, — грозно сказал
первый заместитель министра, — один выбросился, другого застрелили. Может, вы
специально выбросили человека в окно уже после того, как туда ворвались?
— Товарищ генерал, — посмотрел на него Звягинцев, — с нашей
группой неотлучно находилась журналистка, которая все видела. Полковник Горохов
передал ваш приказ взять журналистку на боевую операцию. Хотя я лично возражал
против этого. Она все видела.
— Рассказывайте дальше, — потребовал Панкратов после
наступившего непродолжительного молчания.
— Самоубийца оказался неким Скрибенко, который приехал в
квартиру на встречу с Коробковым. Во время обыска в его автомобиле, стоявшем
рядом с домом на стоянке, мы обнаружили крупную сумму денег — восемьдесят тысяч
долларов.
Скрибенко работал в секретариате Кабинета Министров рядовым
сотрудником, но машина ему не принадлежала. Мы выяснили, что автомобилем
владеет Липатов Георгий Сергеевич — заведующий секретариатом Кабинета
Министров.
На этот раз молчание было более продолжительным. Начальник
уголовного розыска перестал дышать. Оба генерала посмотрели друг на друга. Все
понимали масштабы скандала.
— Вы точно проверили? — спросил наконец Панкратов. — Может,
вы ошиблись?
— Машина все еще стоит на стоянке, — покачал головой
подполковник, — вы можете проверить. А в доме дежурят сотрудники уголовного
розыска.
Панкратов посмотрел на заместителя министра, откашлялся,
потом сказал:
— Вы не объяснили, как погибли ваши сотрудники.
— Мы решили сами все проверить, и несколько наших офицеров
выехали к Метелиной, сообщившей нам о Коробкове. Но, к сожалению, это оказалось
ошибкой.
Метелина работала на уголовный розыск, давая агентурную
информацию, и мы не рассчитывали на какую-либо неожиданность. Однако нас
опередили. Кто-то увез Метелину из дома за несколько минут до нашего появления.
Наши офицеры, попытавшиеся войти в дом, взорвались — там была установлена
бомба. — Звягинцев закончил говорить и выжидательно посмотрел на Панкратова.
— У вас все?
— Почти.
— Что значит почти? — разозлился Панкратов.
— Еще до того, как делом занялись следователи, мы решили
проверить все самостоятельно, — выдохнул Звягинцев, — в общем, наши сотрудники
решили провести обыск на квартире Скрибенко.
— Без санкции прокурора? — окончательно разозлился
Панкратов.
— Речь шла об исключительном случае, — напомнил Звягинцев, —
мы не могли ждать.
— Что-нибудь обнаружили? — спросил заместитель министра.
— Нет, — с некоторой заминкой сообщил Звягинцев, — ничего не
обнаружили. — Он все-таки решил в последний момент не говорить о фотографии. На
какую-то секунду тень неудовольствия отразилась на лице высокого гостя. Или он
почувствовал неуверенность в словах подполковника.
