Водитель, знавший о многих странностях полковника, не
удивился. Горохов часто отпускал машину, добираясь до дома пешком. Он вообще не
любил, когда его возил водитель, часто предпочитая собственную машину. И
теперь, выйдя из автомобиля, он вошел в метро и, спустившись вниз, проехал
несколько остановок, отмечая, нет ли за ним наблюдения. Лишь убедившись, что
все в порядке, он вышел из метро и, остановив попутную машину, поехал в сторону
центра, где было назначено свидание с Бурлаковым.
Полковник ждал его у машины. Это была обычная серая «волга».
Горохов подошел и сел в автомобиль. Бурлаков сел за руль.
— Как ваши дела? — спросил он Горохова.
— Плохо, — поморщился полковник, — пришлось врать ребятам.
Видели бы вы их лица. Это же хорошие, порядочные парни.
— Среди этих парней есть Иуда, — сказал Бурлаков, глядя
перед собой.
— Какую сторону вы представляете?
— Сторону прагматиков. Скажем так. Во всяком случае, мы
противостоим злу. Вас устраивает такой вариант? Если хотите, мы альтернатива
греху.
— Красиво, — кивнул Горохов, — но хотелось бы узнать о самом
грехе побольше.
Бурлаков вел машину, не смотря в сторону сидевшего справа от
него собеседника.
— Мы получили точные сведения о готовящейся крупномасштабной
провокации против ряда высших должностных лиц в государстве. Цель провокации —
смещение целой группы высокопоставленных лиц. Самых высокопоставленных, —
добавил Бурлаков, — и для этого была задействована и группа Звягинцева. Как я и
говорил вам, Метелина работала не только на МВД, два года назад, работая в
«Метрополе», она сотрудничала и с ФСБ. Очевидно, каким-то лицам удалось выйти
на нее и убедить выдать Коробкова вашим сотрудникам. Все было рассчитано
идеально. Она сообщила точный адрес только вчера ночью, чтобы вы не успели
подготовиться.
Выехавшая на место группа Звягинцева должна была обнаружить
и арестовать Скрибенко. О фотографии вы уже знаете. Но ее должны были найти
только после того, как вас уже не было бы в живых. Вы бы «застрелились». Вам к
тому времени кто-нибудь бы помог. И получился бы громкий политический скандал,
в котором были замешаны сотрудники аппарата правительства и руководство
московской милиции.
— Но почему решили подставить именно меня? — не понял
Горохов. — Я всего лишь один из заместителей. И никогда не занимался политикой.
Они могли бы найти кандидатуру получше.
— Нет. Нужны были именно вы. Вас в лицо знает каждый
сотрудник уголовного розыска и группы Звягинцева. Вы ведь курируете именно их.
Важно было, чтобы фотографию нашли только после вашего самоубийства. Она,
конечно, искусно сработанная фальшивка, но никто не стал бы это проверять после
вашей смерти. Она сыграла бы свою роль, и скандал был бы гарантирован. Но мы
узнали обо всем слишком поздно. И не смогли уберечь людей Звягинцева.
— Будем считать, что я вам поверил, — кивнул Горохов, — хотя
я думаю, что их смерть вам тоже была нужна. Для ответного скандала. Или я не
прав? — Бурлаков затормозил машину у светофора и повернулся к Горохову.
— Вы поразительно быстро все схватываете.
— Против кого готовили преступление? — спросил Горохов. — Вы
говорили, что Скрибенко привез деньги, чтобы Коробков убрал какого-то
политического деятеля. Вы знаете, кого?
— Почему это вас так интересует?
— Я попытаюсь вычислить, на чьей стороне вы играете и кто
играет против вас. Хотя слово «игра» в данном случае не очень подходит. Скорее,
война.
— Мы не знаем многих подробностей, но пока узнали лишь о
Скрибенко и машине, на которой он приехал. Люди Звягинцева об этом уже тоже
знают. Это был автомобиль заведующего секретариатом Кабинета Министров
Липатова, который сегодня утром скоропостижно скончался.
Горохов сделал невольное движение рукой.
— Его убили?
— По-видимому, да. Но не мы. Его просто убрали. Он был
заранее обречен.
И когда Скрибенко выбросился из окна, решили, что и Липатову
пора умирать от инфаркта.
Горохов устало кивнул головой:
— Что мне теперь делать?
— Постараться выйти из игры. Раз они решили подставить вас,
значит, на этом не остановятся. Вам нужно хотя бы на день выйти из игры.
— Каким образом? Что я скажу своему начальству? Панкратов не
поверит, что я мог просто так исчезнуть из города. Что я скажу дома жене,
детям? Это нереально.
— У вас есть автомобиль? — неожиданно спросил Бурлаков..
— Вы имеете в виду личный? Да, есть.
— Вы поедете сейчас домой, возьмете свой автомобиль и,
возвращаясь на работу, попадете в автомобильную катастрофу. Не волнуйтесь, мы
оплатим все расходы за причиненный ущерб.
— Вы хотите устроить мне автомобильную катастрофу? — не
поверил своим ушам Горохов. — Как это возможно?
— Вы возьмете машину и поедете на работу. Я покажу вам
место, где вы столкнетесь с другой машиной. Вы будете виноваты, но в другой
машине никто не пострадает. Ваше поведение будет объяснимо: вы всю ночь не
спали и заснули за рулем.
— А как я объясню, зачем я возвращался так срочно на работу?
— Вас уже ищут, — усмехнулся Бурлаков, — звонили несколько
раз. К вам в ГУВД приехал первый заместитель министра внутренних дел. Они уже
начали расследование, потребовав объяснений у Звягинцева. И теперь срочно ищут
вас.
— Откуда вы знаете? Вы прослушиваете мои телефоны?
— Конечно, — без тени смущения заявил Бурлаков, — а как мы
должны были, по-вашему, поступить? Подождать, пока вас убьют? По-моему, вы
должны испытывать к нам чувство благодарности.
— Считайте, что я им переполнен.
— Не иронизируйте. Все очень серьезно. Нужно, чтобы вас
поместили в госпиталь МВД, где будет своя охрана. Мы тоже позаботимся о вашей
безопасности, но лучше, если это будет больница, где достаточно много ваших
коллег. Так будет надежнее.
— Все так серьезно?
— Очень. Речь идет о государственном перевороте. А это
гораздо важнее, чем ваша или моя жизнь.
— А что будет с людьми Звягинцева? Бурлаков переключил
скорость.
— Они в мертвой зоне, — пояснил он, — на ничейной земле.
Достать их оттуда мы уже не можем. Они в зоне обстрела с обеих сторон, и им
трудно помочь.
— Они не виноваты, — горько сказал Горохов.
— Я понимаю. Никто не виноват. Если им повезет, они
останутся живы, если нет — им не поможет никто, даже мы.
— Тогда я не согласен.
— Не понял.
