— А почему приехал Александр Никитич?
— Он узнал о происшествии и хочет выяснить, каким образом
погибли двое офицеров.
— Больше ни о чем не спрашивали?
— Нет, только об этом деле.
— Звягинцев рассказал про фотографии?
— Какие фотографии? — не понял Краюхин. — Он ничего не
говорил.
— А про обыск у Скрибенко сказал?
— Сказал. И про Липатова тоже сказал. По-моему, наше
руководство считает, что лучше не ворошить это дело. Вы меня понимаете,
Станислав Алексеевич?
— Понимаю. О чем еще говорили?
— Он рассказал о том, как они брали квартиру Коробкова. Вы
приедете на работу сегодня?
— Сейчас приеду, — сказал Горохов, положив трубку. Он стоял
у телефона, задумчиво теребя волосы. Жена вышла в коридор и встревожилась.
— Что происходит, Стае? — спросила она. — Ты сегодня не в
себе.
— У нас погибли двое наших офицеров, — негромко сказал он.
Жена вздохнула:
— Защитил бы докторскую и остался бы в академии, каждый раз,
когда уходишь на службу, у меня болит сердце.
— Но сейчас-то оно должно быть в порядке, — поцеловал жену
полковник, — я уже давно сижу в кабинете руководства и не бегаю за
преступниками.
— Я вижу, — засмеялась она, возвращаясь на кухню. Он прошел
в кабинет, подошел к окну и посмотрел вниз. Его «жигули» стояли в гараже. А
рядом с гаражом стояла «волга» Бурлакова. Они его уже ждали. Он прижался
головой к стеклу. Может, Бурлаков действительно прав. А если он врет и авария
будет настоящей? Может, Бурлаков тоже играет на другой стороне, и им нужно,
чтобы он публично сознался в своих связях с бандитами. А после этого его
уберут. Он отошел от окна и прошел к столу. Достал лист бумаги и начал писать.
Он писал долго, минут восемь. Потом сложил бумагу, достал конверт, запечатал
его и, подумав, надписал: «Подполковнику Звягинцеву, лично».
— Алла, — позвал он жену. Она вошла.
Он поднялся, посмотрел ей в глаза, протягивая конверт:
— Спрячь его и забудь, — сказал очень серьезно, — если со
мной что-нибудь случится, передай Звягинцеву. Ты помнишь Мишу Звягинцева? Он
несколько раз приходил к нам.
— Объясни, что происходит?
— Все в порядке, — улыбнулся он, — это так, для страховки.
— Когда ты научился так искусно врать? Он, поцеловав ее еще
раз, поспешил надеть пиджак.
— До свидания, — крикнул он уже из коридора. Потом постоял
немного и, уже не решаясь снова позвать ее, вышел, тихо закрыв дверь. Внизу
нетерпеливо переминался с ноги на ногу Бурлаков и один из его сотрудников.
— «Мазда» ждет вас, — сообщил Бурлаков, — действуйте, как
договорились.
— Надеюсь, ваша дамочка меня не убьет, — пошутил Горохов,
проходя к своему гаражу.
— Будьте внимательны, — напомнил Бурлаков.
— Вы не считаете, что ваше предостережение выглядит
несколько двусмысленно, — улыбнулся Горохов, открывая ворота гаража, — для
человека, который собирается устроить мне автомобильную аварию, вы удивительно заботливы.
Бурлаков усмехнулся. Горохов сел в свои «жигули» и выехал из
гаража.
В условном месте Горохов свернул направо, и навстречу ему
выехала «мазда». Он резко затормозил и взял влево. Его машина врезалась в дом,
и, хотя он был привязан ремнем, удар получился достаточно ощутимым. Руль больно
ударил в грудь, а нога сильно заныла. К нему уже спешила женщина.
— Вы в порядке? — тревожно спросила она.
— Кажется, ногу вы мне сломали, — морщась от боли, сказал
Горохов. Она улыбнулась и, подняв с земли камень, размахнувшись, ударила по
стеклу.
Посыпались осколки.
— Это обязательно? — все еще морщась, спросил Горохов — Ногу
вы, может, и не сломали, — резонно ответила женщина, — а сотрясение мозга у вас
должно быть обязательно. Повернитесь ко мне быстрее. К нам уже бегут люди. — Он
повернулся, почувствовав, как она провела тонким скальпелем по его лбу.
— Извините, — сказала она, — надеюсь, шрамы заживут. Хотя
говорят, что они украшают мужчин.
— В мое время говорили, что большего уважения достоин тот,
кто сделал эти шрамы, — сумел пошутить Горохов.
— Возьмите платок, — быстро сказала женщина, — не бойтесь.
Это краска.
Все должны видеть, что вы в крови.
— Не слишком ли много? — проворчал полковник, принимая
платок и прижимая его к лицу. На ладонь капнула красная капля. Вокруг машины
уже стояли люди. Откуда-то появился инспектор ГАИ. Женщина объясняла, что она
не виновата, а сам пострадавший, нарушив правила движения, проехал на желтый
свет. Офицер согласно кивал, бросая выразительные взгляды на все еще сидевшего
за рулем Горохова.
— Таких стервецов лишать нужно автомобильных прав, — громко
сказал он, чтобы его услышал Горохов. Обычная «шестерка» не производила
никакого впечатления на инспектора. Высокое начальство и особо крутые бандиты
предпочитали «мерседесы» и «вольво». А с владельцами «жигулей» церемониться
даже не стоило. Он сделал несколько шагов к машине, даже не думая вызывать
врачей для оказания помощи пострадавшему, строго посмотрел на Горохова и сурово
произнес:
— Ваши документы.
— Вызовите машину, капитан, — попросил Горохов, протягивая
свое служебное удостоверение, — я заместитель Панкратова. — С инспектором
моментально произошла разительная перемена. Он свирепо взглянул на женщину и
крикнул:
— Осторожней нужно ездить. — Теперь он уже не сомневался,
что виновата во всем владелица «мазды».
— Врача срочно вызовите, — приказал инспектор, обращаясь к
кому-то через голову, — не волнуйтесь, товарищ полковник, — заискивающе шепнул
он, — все оформим, как нужно. Вы ни в чем не виноваты.
Горохов поморщился. Усердие офицера ГАИ не вызывало ничего,
кроме чувства омерзения. Тот выслуживался, опасаясь, что полковник припомнит
его слова о стервеце, которого нужно лишить прав.
— Оформляйте все, как положено, — строго сказал Горохов, — и
давайте быстрее врача. У меня, кажется, сломана нога. — Через десять минут
«скорая помощь» увозила его в больницу. По просьбе самого Горохова они
отправились в госпиталь МВД. О случившемся сразу было доложено генералу
Панкратову. Он как раз закончил обедать и вместе с высоким гостем поднялся к
себе в кабинет.
— Как это попал в аварию? — не поверил Панкратов. — У него
же есть служебная машина. Почему он сам за рулем сидел?
— Не знаю, товарищ генерал, — виновато докладывал дежурный,
— наверно, торопился. Мы звонили домой, жена рассказывала, что он приехал после
дежурства и, почти не отдыхая, сразу взял машину, чтобы приехать на работу.
