Видимо, об этом подумал и Ленька Свиридов. Он вдруг резко
толкнул меня к метро.
— Беги, Никита, — закричал он, — беги! — Подходившие к нам
люди замерли. Леня быстро достал пистолет и, не прицеливаясь, выстрелил в их
сторону.
— Беги, говорю! — закричал он отчаянно. Этот его крик я всю
жизнь помнить буду. Я бросился к метро, может, смогу прорваться. Один из
преследователей достал пистолет, но успел сделать только один выстрел, Леня его
свалил. Он всегда хорошо стрелял. За моей спиной раздалось еще несколько
выстрелов. Я петлял, как заяц, расталкивая всех, пробиваясь к метро. За моей
спиной раздался одиночный выстрел Лени. Я обернулся и увидел картину, которая
потом мне в кошмарных снах снилась: Ленька отходил к метро, неловко пятясь, а
разъяренные мужики стреляли в него в упор. Испуганная толпа внесла меня в
метро, и я побежал к эскалатору. Уже в вагоне я прижался к стеклу и стал
плакать, тихо, беззвучно плакать. И кто-то за моей спиной презрительно сказал:
— Наклюкался, петух гамбургский. Я стоял и плакал. И думал о
том, что убью Владика Дятлова. Я ведь ничего еще тогда не знал.
Глава 25
В госпитале его поместили в отдельную палату. Врачи
констатировали сотрясение мозга. К тому же выяснилось, что у него все-таки
треснула кость левой ноги. Горохов изумился умению сотрудников ФСБ работать
столь ювелирно, с максимально нужным результатом.
Примерно через час приехала жена. Она была белого цвета и
почти ничего не говорила. Только когда врачи ушли, жена спросила:
— Ты это знал, да? Ты куда-то ездил? Это было покушение?
— Никакого покушения не было, — попытался объяснить Горохов,
— просто я неудачно повернул. Навстречу выскочила «мазда» с женщиной за рулем,
и я резко свернул. Еще хорошо отделался.
— Ты знал, что так будет, — убежденно сказала жена, — ты
знал и поэтому написал это письмо.
— Нельзя быть такой подозрительной, — улыбнулся Горохов.
Жена наклонилась к нему и расплакалась.
— Я знала, знала, — шептала она, — я чувствовала, что ты
сегодня не в настроении. Зачем я тебя только отпустила одного?
— Уже все хорошо, — успокаивал ее Горохов. Она ушла через
полчаса, пообещав еще раз приехать ночью. Как только жена вышла из палаты,
сразу появился Бурлаков, словно материализовался из воздуха. Горохов вздохнул:
— Вам не кажется, что вы можете надоесть?
— Нет, не кажется. Произошли еще некоторые события.
— Надеюсь, они не нашли мою фотографию в голом виде.
— Не шутите. Погиб еще один сотрудник группы Звягинцева.
Горохов попытался встать, сморщившись, словно от зубной
боли:
— Кто?
— Капитан Петрашку. Его убили в перестрелке.
— Господи, — выдохнул Горохов, — как это произошло?
— Ваши люди оказались более решительными, чем мы думали. И
более сообразительными. Они сумели за полдня вычислить одного из сотрудников
центрального аппарата ФСБ, который сегодня утром приезжал к Метелиной. Он,
видимо, был замешан во взрыве, который они устроили на квартире.
— Что там случилось?
— Они поехали за этим сотрудником и сумели вытащить его из
здания ФСБ.
Потом они его допросили, очевидно, слишком усердно, и он
рассказал им, где ФСБ прячет Метелину. Это на явочной квартире, на
Ленинградском проспекте. Мы об этом тоже знали. Но когда они приехали, было
поздно. Их встретили автоматными очередями. Петрашку был убит на месте.
Звягинцев и Шувалов сумели увезти его труп. Кто-то из них позвонил в милицию и
в «скорую помощь».
— Что с этим сотрудником?
— Его пристрелили прямо там, на месте. Если вам будет
приятно, скажу, что кто-то из ваших убил одного из нападавших.
Горохов покачал головой.
— Столько убитых, — укоризненно сказал он, — а вы меня
уложили в больницу. А где Звягинцев и Шувалов?
— Их ищут по всему городу. Мы очень надеемся, что кто-нибудь
из них объявится, иначе вся наша операция полетит в тартарары.
— Сколько мне здесь лежать?
— Хотя бы до завтрашнего утра. Нам нужно знать, что они
предпримут, поэтому мы и решили устроить вам небольшой отдых.
— Ваша дама не пострадала?
— Не волнуйтесь. Она профессионалка. Из разведки. Мы
одолжили ее еще в девяносто первом. Она специалист по такого рода авариям.
Иногда нужно бывает остановить какого-нибудь дипломата, и в таких случаях она
незаменима.
— Я начинаю подозревать, что вы занимаетесь только подобными
интригами.
— Мы занимаемся, полковник, государственной безопасностью. И
то, что мы с вами делаем, тоже государственная безопасность.
— На кого вы работаете, Бурлаков? Если наших офицеров
убивали сотрудники ФСБ, то почему вы не на их стороне?
Бурлаков покачал головой:
— Я думал, вы все понимаете лучше. ФСБ не настолько
монолитна и не настолько однородна, как вы думаете. Впрочем, как и ваше МВД. В
нашем ведомстве люди придерживаются разных взглядов.
— Каких взглядов придерживаетесь вы?
— Демократических, — засмеялся Бурлаков, — конечно,
демократических.
Как и все остальные. Но в отличие от наших оппонентов мы
поддерживаем реальную власть, существующую сегодня в стране, и реальных
политиков, которые пытаются что-то сделать для страны.
— И мэр города из их числа?
— Если хотите, да.
— Вам никогда не говорили, что еще существуют законы и
правовые нормы?
— А вы не знаете, как их нарушают в нашей стране ежедневно?
Или вы думаете, что мы можем бороться против наших конкурентов в белых
перчатках? Нет, дорогой Станислав Алексеевич, так не получится. Это война. А
война без жертв и потерь не бывает.
Горохов отвернулся.
— Принесите мне пистолет, — вдруг попросил он. Бурлаков
достал из кармана пистолет Макарова и протянул его полковнику. Тот взял и
засунул его под подушку.
— У меня болит голова, — сказал он. Бурлаков понял, встал со
стула.
— Когда-нибудь вы меня поблагодарите, — сказал он на прощание.
— Не волнуйтесь. Один из моих людей лежит в соседней палате. Мы оборудовали
вашу палату всем необходимым. Даже если вы кашлянете, он немедленно окажется
здесь.
— Я не сомневался в ваших способностях. Просто мне кажется,
что с такой ретивостью нужно заниматься истинным делом, а не интригами,
полковник.
