— Нет, — сразу возразил Горохов, — я его знаю. Он, может, и
слабохарактерный, но мужик настоящий. Он в такие игры не играет. Можешь смело
ему все рассказывать.
— Ясно. Может, я пришлю кого-нибудь из наших для охраны?
— А кого именно? Кому ты теперь доверяешь? Звягинцев опустил
голову.
— Эх, Стас, Стас, кто мог такое представить? Я ведь ребят в
группу по одному отбирал. Сам отбирал.
— Не нужно переживать. Мы же не знаем, как его заставили
работать.
Может, купили. А может, угрожали. Ты запомни, если со мной
что-нибудь случится, ты ищи полковника Бурлакова из ФСБ.
— Хорошо, что не Баркова. Хотя какая разница. У них даже
фамилии одинаковые. Что Бурлаков, что Барков. Одна компания. Пауки в банке. Мне
важно было с тобой увидеться и рассказать про Александра Никитича. Еще я хотел
узнать, почему ты нас обманул с фотографией.
— Теперь узнал?
— Как мне найти Бурлакова?
— Войди в соседнюю палату и спроси. А лучше позвони в
городское управление ФСБ. Он работает там.
— Ясно, — Звягинцев поднялся, — пошли в палату. А то твой
охранник решит, что ты заснул в туалете. Или у тебя неприятности с животом.
— Михаил, — позвал его Горохов, — будь осторожен. Не нужно
рисковать.
Постарайся продержаться до утра. С другой стороны тоже
работают люди.
— Не могу, — пожал плечами Звягинцев, — они разбираются
между собой, а я должен найти и наказать тех, кто убил моих ребят.
— Михаил, — снова позвал его Горохов. Но тот уже вышел из
палаты. Когда Горохов допрыгал до дверей, там уже никого не было.
«Он не остановится», — подумал полковник. Ему было немного
стыдно, что он согласился на эту аварию. Получалось, что он дезертировал в
самый решающий момент, оставив товарищей одних. Ему было стыдно и неприятно. Он
сел. Нога нестерпимо болела. «Идите вы все к черту, — решительно подумал
Горохов. — Будь что будет, но я вернусь на работу. Я обязан быть там. Михаил
один не справится.
Против него будут брошены такие силы». Он допрыгал до дверей
и, открыв их, крикнул в коридор:
— Сестра, где вы? — За его спиной сразу раздался мужской
голос:
— Вам что-нибудь нужно, товарищ полковник? Он обернулся.
Это, видимо, был тот самый охранник, которого оставил Бурлаков.
— Позовите мне дежурную сестру, — раздраженно сказал
Горохов, — пусть срочно придет. И принесет мою одежду. Я возвращаюсь на работу.
Так и передайте вашему шефу.
Глава 30
Я сидел на диване и обдумывал сложившуюся ситуацию. Никуда
мне идти было нельзя, меня повсюду могли найти. Я продумывал всякие варианты,
но каждый раз получалось, что единственно безопасное место — это здесь, в чужой
квартире, где меня не будут искать. Горячий чай и таблетка аспирина сказались
на мне не лучшим образом. Не забывайте, что я был на ногах уже вторые сутки. Я
вдруг почувствовал, что проваливаюсь в сон, и последней ясной мыслью была вина
за Дятлова.
Проспал я недолго, все-таки не мог я спокойно спать в чужой
квартире. А когда проснулся, то увидел, что она накрыла меня каким-то пледом.
На часах была уже половина двенадцатого. В соседней комнате работал телевизор.
Странные вкусы, подумал я. Обычно телевизор ставят в гостиной, а она поставила
телевизор у себя в спальне. Или там ее кабинет?
Я пошевелился, поднимаясь на ноги. Очевидно, она услышала.
— Уже проснулись? — спросила она, входя в комнату.
— Извините, — пробормотал я, — кажется, ваше лекарство на
меня так сильно подействовало.
— Вам никто не говорил, что вы ужасно храпите? — спросила
она, улыбаясь.
— Вообще-то нет. Но теперь буду знать. Она села в кресло
напротив меня.
— Уже полночь, — показала она на настенные часы, — по-моему,
воспитанные люди в это время уходят домой.
— Мне некуда идти, — пожал я плечами.
— У вас нет дома? Или московской прописки? Как я не люблю
таких острых на язык женщин. Они, как правило, феминистки и дуры, считающие,
что все мужчины только и норовят залезть им под юбку. Или в данном случае — в
джинсы.
— У меня есть прописка, — буркнул я, — это некрасиво. Я у
вас в гостях, а вы издеваетесь, зная, что мне некуда уйти.
— Извините, — пожала она плечами, — а что, вам действительно
некуда идти? Я потер затекшую руку.
— Вы же уже поняли, что у нас неприятности, — проворчал я.
— Это я поняла еще сегодня утром, когда увидела, как один из
бандитов вывалился в окно. А потом оказалось, что он не бандит, а работник
Кабинета Министров. Если бы вы не украли мою кассету, я могла бы сделать очень
забавный репортаж о том, где ночью бродят наши ответственные чиновники.
— Какой он, к черту, ответственный чиновник, — пожал я
плечами, — он типичный клерк, которого подставили. Все было продумано на
гораздо более высоком уровне.
— Вы можете рассказать?
— Принесите магнитофон, я запишу на него сообщение.
Она посмотрела на меня:
— Опять врете?
— Нет. Вы останетесь единственным свидетелем всего
случившегося, если мы все погибнем.
— Это так серьезно? — спросила она. Я мрачно кивнул. Она
вышла в другую комнату и вернулась с магнитофоном, включила и поставила передо
мной. Я начал говорить:
— Я старший лейтенант специальной группы особого назначения
подполковника Звягинцева. Меня зовут Никита Шувалов. Сегодня ночью в составе
группы мы брали квартиру, где находился известный рецидивист Коробков со своими
людьми. Во время операции нами был обнаружен некий Скрибенко, который, увидев
наших офицеров, выпрыгнул в окно. Когда мы осмотрели машину, на которой он
приехал, там оказалось восемьдесят тысяч долларов. Машина принадлежала
заведующему секретариатом Кабинета Министров Липатову.
Я передохнул и посмотрел на Людмилу. Она молча слушала.
— Мы поняли, что это была рассчитанная провокация, —
продолжал я, — на квартире Скрибенко мы обнаружили фотографию хозяина квартиры,
снятого с полковником Гороховым. Фотография оказалась фальшивкой.
Я заколебался на мгновение, рассказывать ли про Горохова, но
решил, что не стоит. Это может только все испортить.
— Мы решили выяснить, почему нам дали сообщение о квартире,
на которой в этот момент, кроме Коробкова, был и Скрибенко. Несколько наших
офицеров поехали к Метелиной, которая информировала уголовный розыск об этой
квартире.
