Первый сидел на стуле, глядя на диван, а второй пытался
содрать с нее джинсы. Американцам нужно памятники при жизни ставить за женские
джинсы. Вы когда-нибудь пробовали сорвать с женщины джинсы? Конечно, если она
действительно сопротивляется, а не валяет дурака. В общем, у второго ублюдка
ничего не получалось. Я вошел в комнату и позвал:
— Ребята, вы не меня ищете?
Нужно было видеть лицо кретина, который пытался содрать
джинсы с Людмилы. Если бы он остался жив, то наверняка был бы до конца своей
жизни импотентом. Представляю, какой у меня был видик в ее халатике. Наверно,
как в анекдоте, когда появляется муж и застает любовника в шкафу. А вот первый
из пришельцев оказался молодцом. Он все понял сразу. Посмотрел на Людмилу и
покачал головой так укоризненно:
— Чего же ты молчала, стерва?
И попытался достать оружие. Пистолет висел у него под
мышкой. Но он же не ковбой. Он еще только руку протянул, а я уже сделал в него
два выстрела. Он отлетел к стене и сполз на пол.
Людмила закричала.
Второй достал нож и приставил к ее горлу.
— Стой, — сказал он, — или я перережу ей горло.
— Режь, — кивнул я, — давай, режь. Она мне не родственница и
не знакомая. Я случайно здесь оказался. Я ее сегодня первый раз в жизни увидел.
Режь ей горло.
А потом я перережу твое.
— Отойди от входа, — приказал он, держа нож у горла Людмилы.
Он, по-моему, от испуга даже надавил ей на горло.
— Осторожнее, — посоветовал я, — убьешь ее, сам отсюда не
уйдешь.
Я ведь уже тогда понимал, что нельзя дать ему уйти живым.
Или он, или мы. Другого выхода не было. Он попытался встать с дивана, и в этот
момент я посмотрел на Людмилу. Наверно, телепатия все-таки существует. Она
поняла, что я буду делать, и начала медленно вставать вместе с ним. Он держал
ее и подходил к дверям. Неужели он действительно думал, что я его просто так
отпущу? Не знаю. В этот момент я видел перед собой воплощение тех, кто убивал
моих товарищей. А значит, этот тип уйти живым все равно не мог.
— Отойди от входа, — еще раз попросил он.
— Тебя не простят, если ты отсюда уйдешь, — сказал я ему, —
они узнают, что я здесь был и ты меня оставил в живых. Давай лучше договоримся.
— Отойди от двери! — кричит он. Видимо, смерть его товарища
на него неприятно подействовала. Это всегда впечатляет. Я чуть отошел в
сторону. И сказал сквозь зубы:
— Давай кончай ее. Все равно я тебя отсюда не отпущу. — Он уже
это понимал. И поэтому был таким психованным.
— Я ее убью, — кричал он, — я ее убью!
— Что ты можешь? — презрительно сказал я. — Видел я, как ты
на диване брыкался. Ты, наверно, и женщины никогда не видел. — Его рука чуть
дрогнула. Я ждал этого момента, и выстрелил ему прямо в лоб. Конечно, я
рисковал. Но нужно идти до конца, как бы тяжело ни было. Уступая подобным
типам, вы всегда проигрываете.
Я чуть смазал выстрел, но пуля, пройдя по касательной,
содрала кожу на его голове, по-моему, я даже отстрелил ему часть уха. От боли
он закричал, и в этот момент она ударила его локтем, пытаясь вырваться. Он
замахнулся ножом.
Раздумывать было некогда. Я бросился к нему и схватил за
руку. Он ревел, как бык. Так мы и покатились по полу втроем. Он пытался вырвать
у меня пистолет, а я пытался отобрать у него нож. И Людмила была между нами.
Честно говоря, это была не драка, а свалка, в которой мог победить любой из
нас. Я понял, что пистолет мне только мешает. Этот тип держал меня за запястье,
и я попытался отбросить пистолет.
— Вылезай! — кричал я Людмиле, — вылезай и добей этого гада!
— Он был здоровым боровом, видимо, проходил спецподготовку. Мне было очень
трудно его держать. Я боялся, что он поранит женщину. Она с трудом
протискивалась между нами. Он понял, что проигрывает, и заревел еще сильнее.
Халат у меня уже давно развязался, но я не обращал на это никакого внимания.
Она все-таки сумела протиснуться еще ниже. Честное слово, в этот момент я думал
о нападавшем, но и о своем открытом халате тоже думал. Она протискивалась как
раз между нами. Мы упали на пол таким образом, что она оказалась лицом ко мне.
Человек все-таки животное общественное, это правильно
говорят. Ну какое еще существо может так отчаянно бороться за жизнь и при этом
думать о развязанном халате. Странные мы все-таки. Из-за этого я еще больше
разозлился и удвоил свои усилия, как будто оттого, что она видела меня голым
или вылезала, скользя по моему телу, что-то могло поменяться. Как мне мешал ее
чертов халатик. Наконец она протиснула голову и попыталась подняться.
— Бери пистолет! — закричал я, с трудом сдерживая своего
противника.
Она наклонилась, и он сильно ударил ее рукой, на мгновение
отпустив мою руку с пистолетом. Людмила отлетела с криком на диван. Но мне
этого было достаточно. Я приставил пистолет к его шее и успел выстрелить. Кровь
ударила мне прямо в лицо. А он дернулся и сразу обмяк. Я упал на него весь в
крови, больше ни о чем не думая. А Людмила стонала на диване. В комнате было
два трупа, и это было очень много даже для такого подготовленного человека, как
я.
Глава 31
Получив известие об убийстве офицера милиции в здании ГУВД
Москвы, министр сначала не поверил. Он позвонил Панкратову; когда растерянный
начальник городской милиции подтвердил этот невероятный факт, министр пришел в
бешенство.
Он приехал к Панкратову с целой свитой заместителей, среди
которых был и Александр Никитич.
Министр, Панкратов и еще человек двадцать сопровождающих
ходили по коридорам, наводя ужас на офицеров. Несмотря на ночное время, были
вызваны на работу все сотрудники.
Министр осмотрел место убийства, его раскатистый голос был
слышен в коридорах и в кабинетах Главного управления. Наконец он вошел в
комнату, где находились офицеры группы Звягинцева.
— Товарищи офицеры, — привычно скомандовал Краюхин. Хонинов,
Маслаков, Бессонов и Аракелов встали.
— Что происходит? — с порога загремел министр. — Тебя еще
назначить не успели, как у тебя офицеров убивают направо и налево. Мы за год
столько не теряли в МУРе.
— Разрешите доложить, — привычно начал Краюхин.
— Не разрешаю. Ты ответишь, Краюхин, за все ответишь.
Сколько вы сегодня офицеров потеряли? Троих, четверых?
— Пятерых, товарищ генерал, — честно сказал Краюхин. Он уже
знал о смерти Свиридова.
— Пятерых, — чуть не замахнулся на него министр, — пять офицеров
за одни сутки. Под трибунал пойдешь. И все остальные пойдут. Кто командовал
этой группой спецназа?
— Подполковник Звягинцев, товарищ генерал.
