— Перестаньте паниковать, — строго сказал он, — лучше
позаботьтесь о водителе. Вы же видите, он ранен. Капитан, — позвал он одного из
дежурных, — подойдите и помогите мне дойти до кабинета. Раненого осторожнее
доставайте. И везите его срочно в больницу.
Его водителя вытащили из машины и отнесли в другой
автомобиль. Горохов увидел, как к нему спешит Звягинцев.
— Ты уже здесь? — коротко спросил он.
— Зачем ты приехал? — изумился Звягинцев.
— А ты бы остался там, если бы был на моем месте? — спросил
Горохов и, видя, что Звягинцев медлит с ответом, сказал:
— Вот поэтому я и не остался в больнице.
— Идем, я тебя провожу, — предложил Звягинцев, отстраняя
капитана и подставляя свое плечо, — я думаю, так будет надежнее.
— Так будет хуже, — улыбнулся Горохов, — нас убьют обоих и
вместе.
— Ничего, — отмахнулся Звягинцев, — я всегда мечтал умереть
за начальство. Черт тебя подери, зачем ты все-таки вернулся?
— Не мог я там оставаться, неужели не понимаешь? — Они шли
по коридору, когда увидели, как навстречу им спешит целая группа офицеров во
главе с Панкратовым. Тот был растерян и испуган.
— Что происходит? — бормотал он. — Уже стреляют рядом с
нашим зданием.
Что происходит?
— Все в порядке, товарищ генерал, — улыбнулся Горохов, —
просто мы обязаны закончить расследование, которое начала группа Звягинцева.
— Я уже ничего не понимаю. Хорошо, что вы вернулись, —
признался Панкратов, — а вы в состоянии работать? Я слышал, что у вас было
сотрясение мозга.
— Ничего. Одну ночь я продержусь, — кивнул Горохов, проходя
дальше к своему кабинету, — если разрешите, я сам займусь группой Звягинцева.
— Да, да, конечно, — разрешил генерал, торопливо уходя к
себе. Когда-то давно он был мужественным и смелым офицером. Но погоны генерала
и очень ответственная должность превратили офицера милиции в заурядного
чиновника, больше всего боявшегося за свое кресло. И в этом была трагедия
самого Панкратова.
Горохов доковылял до своего кабинета. Везде горел свет,
вызванные на работу офицеры молча смотрели, как он идет к себе.
Войдя в свой кабинет, Горохов показал на стулья.
— Всю свою группу вызови сюда, Михаил. И пусть сидят у меня
в кабинете, пока все не кончится.
Отпустив руку Звягинцева, он запрыгал к своему месту и сел в
кресло.
Потом поднял трубку.
— Краюхин, зайдите ко мне, — позвал он начальника МУРа.
Звягинцев молча следил за ним.
— Что смотришь? — недовольно спросил Горохов. — Зови своих
ребят. Потом будем выяснять, кто из них предатель. Главное, чтобы другие в
живых остались.
Вас ведь теперь пять человек осталось.
— Нет, — упрямо сказал Звягинцев, — шесть. Шувалов еще жив,
я в это верю.
— Ну пусть шесть. Вы сегодня потеряли почти половину своей
группы.
Вызови всех ко мне. Это единственное, что я могу для вас
сделать. Они вас в покое не оставят.
Зазвонил его прямой городской телефон. Горохов удивленно
обернулся. Кто мог звонить в час ночи? Он никому не сказал о своей поездке на
работу, даже жена не знала ничего. Он снял трубку.
— Вы все-таки вернулись на работу, — укоризненно сказал
Бурлаков, — я же вам говорил, что вас встретят не хлебом-солью.
— Это лучше, чем лежать в больнице, — серьезно ответил
Горохов, — вы должны понять, что я не мог там оставаться.
— Вы сильно рискуете. Вас может застрелить любой офицер,
даже ваш помощник. Мы же не знаем наверняка, кто именно на них работает.
— Ничего, мы вычислим этого человека.
— Лучше продержитесь до утра, — посоветовал Бурлаков, — мы
сейчас готовим некоторые ответные меры. Закройте дверь и не пускайте никого в
свой кабинет до утра. Или просто спите.
— Обязательно последую вашему совету, — зло огрызнулся
полковник.
— Не сердитесь, — миролюбиво заметил Бурлаков, — вы и группа
Звягинцева и так сделали очень много. Вы отвлекли на себя внимание наших
противников, и они, несколько не рассчитав свои силы, сильно подставились.
Теперь мы можем наконец нанести ответный удар.
— Пока вы готовились, у нас погибло несколько человек, —
сухо напомнил Горохов.
— Да, я все знаю. Но это необходимые жертвы. А ля гер ком а
ля гер. На войне как на войне.
— До свидания, — бросил трубку Горохов. Ему претил цинизм
полковника ФСБ. Он посмотрел на Звягинцева:
— Все понял?
— Не очень.
— Это Бурлаков.
— Тот самый? Из ФСБ?
— Да. Говорит, что они утром нанесут свой удар. Интересно,
какую гадость теперь придумают эти? Иди, Миша, зови своих ребят. А я позову
Краюхина.
Может, мы с ним что-нибудь придумаем.
Пока в городском управлении внутренних дел происходили эти
события, в министерстве тоже никто не спал. Министр не стал уезжать домой,
остались и другие высшие чиновники. Остался и Александр Никитич, у которого,
кроме понятной в таких случаях субординации, были и глубоко личные мотивы. Он
ждал звонка аппарата правительственной связи, чтобы получить более четкие
инструкции. В половине первого ночи ему позвонили.
— Вы провалили все дело, — укоризненно сказал молодой человек,
— мой шеф вами недоволен.
— При чем тут я? Это сотрудники ФСБ работают херово, —
довольно дерзко заявил первый заместитель министра.
— В таком случае покажите им пример. Горохов только что с
боем прорвался к себе. Мы пока не знаем, где Звягинцев и Шувалов, хотя, по
некоторым сведениям, первый тоже прорвался к себе в группу. До утра осталось
несколько часов. Будет напечатан большой материал по Липатову, чьи счета в
зарубежных банках произведут впечатление. Статья уже набрана. А вы пока ничего
не можете сделать. И с этой журналисткой так оплошали.
— Мне этих людей рекомендовал Барков, — раздраженно сказал
первый заместитель, уже не обращая внимания на то обстоятельство, что он
говорит по телефону. И хотя ФАПСИ, федеральная служба, отвечавшая за эти телефоны,
уверяла, что прослушать такой телефон невозможно, тем не менее до сих пор он
избегал называть фамилии, даже разговаривая по этому телефону.
— Не нужно называть фамилий, — строго сказал молодой
человек, — вы просто решите вопрос. И со Звягинцевым. И с Шуваловым. И
разберитесь с этой журналисткой. Кто ей помог уйти? Вы знаете, что там нашли
два трупа? Вам это ни о чем не говорит? — Он повесил трубку, а генерал с силой
вдавил кнопку селектора.
