– То есть ты все-таки родился в Анисимове?
– Ну да... только не помню себя здесь. Мои родители разошлись, когда я был совсем маленьким. Мама второй раз вышла замуж за приезжего москвича... вот так все и получилось. Квартира отца перешла мне по наследству.
– А Джек? – удивилась Юля.
– А что Джек? – не понял Андрей.
– Он что, тебе тоже по наследству достался?
– Ах, это... – Андрей рассмеялся. – Нет, Джек – мой пес! Он из Москвы со мной приехал.
– Вы такие с ним неразлучники?
– А ты, похоже, ревнуешь? – спросил Андрей и сам испугался того, что сказал, а потому тут же добавил: – Только не сердись... мне очень хотелось бы, чтобы ты ревновала... Потому что я сам...
– Что ты сам?
– Невыносимо ревную тебя к твоему бывшему мужу и ко всей этой истории. Мне кажется, ты так связана по рукам и ногам с братьями Кривицкими, что я могу не вписаться в эту тесную компанию.
– И поэтому тебе непременно хочется, чтобы один брат убил другого? – спросила Юля.
– Возможно... – Андрей смутился, но тут же взял себя в руки и добавил, прямо глядя ей в глаза: – Да, я совершенно неприлично обрадовался, когда бомжи рассказали мне то, что видели. Я сразу подумал, что...
– Что?
– Ну... что Родику Кривицкому кранты: ты же не сможешь любить убийцу...
Юля покачала головой и ответила:
– Родион не может убить. Вообще никого. А уж чтобы родного брата... это совсем ни в какие ворота не лезет... И потому бомжам я не верю, хотя, когда услышала, была потрясена до самых глубин души. Но по здравом рассуждении... За твою водку с закуской бомжи могли бы еще и не такой детектив завернуть! Может, один из них в прошлом книги любил читать. Агату Кристи, например.
– Мужики Кристи не читают. Ну... почти...
– Не важно. Пусть не Кристи... Может, бывший бомж сам писателем был или хотел стать.
– Нет, Юль, это я писатель.
– Ты?! С такой мускулатурой? На компе натренировал?
Андрей рассмеялся и сказал:
– Потому и натренировал, что за компом можно одеревенеть. Конечно, я в тренажерный зал хожу.
Юля посмотрела на него недоверчиво, потому что живых писателей никогда раньше не видела, и решила все-таки уточнить:
– Нет... ты что, в самом деле писатель? То есть пишешь книги?
– Ну... сейчас я пишу сценарии...
– К фильмам?
– К сериалам.
– Да ну? И к каким же?
– Ко многим, но самый популярный – «Ненависть со вкусом корицы».
– Точно! – обрадовалась Юля. – Вот почему твое лицо мне казалось знакомым! Я же смотрела по телевизору церемонию вручения премии «Народное кино»! «Ненависть...» взяла Гран-при чуть ли не по всем номинациям! Ты тоже был на сцене!
– Да, я получил приз за сценарий! – Андрей улыбнулся.
– Так я и на обложке телевизионной программки тебя видела! – опять вспомнила Юля. – Слуша-ай! Тебя, наверное, одолевают поклонницы?
– Не одолевают. Я же не артист. К тому же мама с папой наградили меня совершенно невыразительным лицом. Иногда людям, как тебе, кажется, что они меня где-то видели, и не более. Но чаще всего никто внимания на меня не обращает. Вот и бомжи...
– Что – бомжи? – помрачнела Юля, вернувшись к «собственным баранам».
– Бомжи, которые телевизор и вовсе не смотрят, посчитали меня обыкновенным обывателем, а я, честно говоря, в ваш недострой зачастил потому, что в новом сериале будет несколько сцен с бомжами... Я хотел с ними познакомиться поближе. Собственно говоря, благодаря им встретил тебя... Ты мне очень нравишься, Юля...
Андрей поднялся с кресла и подсел к Юле на диван, обнял ее, склонившись к самому уху, тихо проговорил:
– Выходи за меня замуж.
– Вот так прямо сразу и замуж... – смутилась Юля.
– А чего тянуть? Я за своей бывшей женой года три ухаживал – и что? Пяти лет вместе не прожили...
– Но я совершенно не знаю, как отношусь к собакам...
– Это ничего... Джека невозможно не полюбить... Это такой веселый пес! С ним не соскучишься!
– Но у меня... муж...
– У тебя нет мужа! Официально ты – вдова.
– А неофициально...
– А то, что неофициально, не имеет значения, тем более что он... возможно, все-таки убийца!
– Нет! Это твои писательские фантазии! В этот момент раздался звонок в дверь.
– Это он... – Юля так испугалась, что кровь отлила от лица.
– Возьми себя в руки, – попросил Андрей. – Он же... не убийца... в самом-то деле... Это просто... моя писательская фантазия разыгралась...
– Знаешь... мне кажется, я начинаю верить твоим фантазиям...
Звонок повторился, Андрей пошел в коридор.
– Не открывай! – Юля бросилась за ним вслед.
– Ну что ты так боишься? Я же с тобой! – Андрей опять обнял ее за плечи, поцеловал в висок и протянул руки к замку.
* * *
– Да-а-а... Было бы странно, если бы его здесь не было, – заявил Родион, переступив порог и окинув Андрея презрительным взглядом.
– Естественно, – односложно отозвался тот.
– А если я не желаю разговаривать с тобой при нем? – Родион решил обращаться исключительно к Юле.
– У тебя нет выбора, – отрезала она. – В противном случае я не стану тебя слушать.
– Ерунда, Юлька! Он же не будет всюду ходить с тобой за ручку! Я вполне могу встретить тебя в другом месте. Одну.
– Если ты не поговоришь с нами обоими сейчас, я пойду в милицию и заявлю, что ты... убил Эдика... – не без труда произнесла Юля, поскольку, глядя в глаза бывшего мужа, еще раз убедилась: он не убивал. Произошло что-то другое, не менее ужасное, и он должен об этом рассказать. Да и не за этим ли он пришел?
Родион нервно сглотнул и сказал:
– Я не мог убить своего брата, и ты... не сомневаешься в этом...
– Тебе придется доказать.
– Зачем? Существует же так называемая презумпция невиновности! Это вы, если вам, конечно, хочется, должны доказывать, что я убийца. Я-то про себя все знаю.
– Есть свидетели, – вставил Андрей. – Я с ними разговаривал.
– Какие свидетели? Там никого не было!
– Там – это где?
– Там – это в недостроенном магазине, в этой черной дыре, в клоаке, которую я столько раз призывал властей города убрать!! Снести!! Сровнять с землей!!!
Родион из коридора прошел в комнату и плюхнулся в кресло. Андрей с Юлей вынуждены были пойти вслед за ним и сесть напротив – на диван, плечом к плечу.
