А первое благодеяние Абакумова Цанаве было во время войны, в 1941 году, когда Цанава был начальником особого отдела Западного фронта. Случилось так, что гитлеровцы, прорвав фронт, пытались замкнуть кольцо окружения, подвергнув наши войска мощному артиллерийскому обстрелу, обрушив тысячи бомб с воздуха. На земле стоял кромешный ад, и требовались огромные усилия командиров и политработников, чтобы войска выстояли, не дрогнули, не оставили окопов. Почти весь военный совет фронта находился среди бойцов и командиров батальонов и рот, помогая и советом, и личным примером штабам и начальникам. Все отделы штаба фронта во главе с начальниками находились в войсках, организуя взаимодействие между соединениями и частями, участвуя в отражении вражеских атак. Накануне начальник особого отдела фронта Цанава жестоко расправился с группой бойцов, без приказа оставивших окопы и тем самым подставивших под удар соседний батальон. Расстрелы приводились в исполнение в тот же день. Но то было вчера, а сегодня бой идет совсем рядом, беспрерывно рвутся вражеские снаряды и бомбы, кричат раненые, свистят над головой пули прорвавшихся немецких автоматчиков. Все участвовали в бою. Все, кроме одного, — начальника «Смерш» фронта Цанавы, который, бросив отдел и подчиненных, сел в «эмку» и помчался в сторону Москвы. Его не остановили ни приказ командующего фронтом, ни требования Верховного Главнокомандующего Сталина. Цанавой руководило только одно — любой ценой спасти свою жизнь…
Начальник особых отделов наркомата обороны Абакумов не арестовал труса и дезертира, не подверг его наказанию за то, что бросил особый отдел фронта, наоборот, тщательно скрыл факт дезертирства Цанавы, устроив его в свое ведомство, доверив руководство одним из отделов. Вскоре за «проявленное мужество в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками» Цанава был награжден боевым орденом…
Опального Абакумова никто защищать и не собирался. Пока шли допросы бывшего министра, подоспело еще одно, вожделенное для Сталина и его окружения «дело» — на этот раз всевидящее око повернулось в сторону медицины. «Делом врачей» занялся Рюмин, придав «делу» явно антисемитскую направленность. «Минька» из кожи лез, чтобы выслужиться перед самим Сталиным…
Наблюдавший Сталина профессор В. Виноградов обнаружил у вождя на фоне вяло текущей гипертонии и расширяющегося атеросклероза мозга ухудшение состояния больного, предписав ему строгий постельный режим «с полным прекращением всякой деятельности». Мнительный Сталин вышел из себя: кто-то пытается устранить его от руководства страной! Разумеется, никто из окружения Сталина и не помышлял об этом, но страх оказался сильнодействующим средством, и вождь потребовал применения самых крутых мер, прокричав Берия о том, чтобы профессора заковали в кандалы. Ясно, что Виноградов «действовал не один». Начались повальные аресты ученых, врачей, их родственников. Первым арестовали начальника лечсанупра Кремля профессора А. Бусалова, тут же был отстранен от должности патологоанатома академик А. Абрикосов, вскрывавший в свое время В. Менжинского и С. Орджоникидзе и хорошо знавший, что умерли оба не от сердечных приступов…
В печати появилось сообщение ТАСС: «Некоторое время тому назад органами государственной безопасности раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза. В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М. С., врач-терапевт; профессор Виноградов В. Н., врач-терапевт; профессор Коган М. Б., врач-терапевт; профессор Коган Б. Б., врач-терапевт; профессор Егоров П. И., врач-терапевт; Фельдман А. И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я. Г., врач-терапевт; профессор Гринштейн А. М., врач-невропатолог; Майоров Т. И., врач-терапевт…
Следствием установлено, что участники террористической группы, используя свое положение врачей и злоупотребляя доверием больных, преднамеренно злодейски подрывали здоровье последних, умышленно игнорировали данные объективного исследования больных, ставили им неправильные диагнозы, не соответствовавшие действительному характеру их заболеваний, а затем неправильным лечением губили их.
Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А. А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имеющийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому тяжелому заболеванию режим и тем самым умертвили товарища А. А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А. С. Щербакова, неправильно применяли при его лечении сильнодействующие лекарственные средства, установили пагубный для него режим и довели его таким путем до смерти.
Врачи-преступники старались в первую очередь подорвать здоровье советских руководящих военных кадров, вывести их из строя и ослабить оборону страны. Они старались вывести из строя маршала Василевского А. М., маршала Говорова Л. А., маршала Конева И. С., генерала армии Штеменко С. М., адмирала Левченко Г. И. и других, однако арест расстроил их злодейские планы, и преступникам не удалось добиться цели.
Установлено, что все эти врачи-убийцы, ставшие извергами человеческого рода, растоптавшие священное знамя науки и осквернившие честь деятелей науки, состояли в наемных агентах у иностранной разведки.
Большинство участников террористической группы (Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г. и другие) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой… Арестованный Вовси заявил следователю, что он получил директиву «об истреблении руководящих кадров СССР» из США от организации «Джойнт» через врача в Москве Шимелиовича и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса.
Другие участники террористической группы (Виноградов В. Н., Коган М. Б., Егоров П. И.) оказались давнишними агентами английской разведки.
Следствие будет закончено в ближайшее время».
Через неделю после опубликования предварительных материалов следствия в печати появился указ о награждении орденом Ленина врача кремлевской больницы Л. Тимашук за «помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врачей-убийц».
Это было масштабно организованное во всей стране судилище над «врачами-убийцами», которое после суда над «врагами народа» в 1937–1938 годах вызвало у людей гнев и возмущение. На сотнях митингов и собраний народ клеймил предателей-врачей, требовал казни очередных жертв.
Масла в огонь подлил маршал Иван Конев, написавший многостраничное письмо «лично товарищу Сталину», обстоятельно описавший все подробности «лечения» в кремлевской больнице врачами-убийцами. Конев сообщал и о сильнодействующих лекарствах, прописанных ему без надобности, и о черствости врачей, лишивших его сна (Иван Степанович много спал днем и потому плохо спал ночью), и о ненужных, вредивших его здоровью уколах, и что он давно подозревал лечащих его врачей во враждебной деятельности. Письмо маршала «подогрело» Сталина, вызвало у него гнев и недовольство. Он долго и строго выговаривал новому министру госбезопасности С. Игнатьеву, недавно перенесшему инфаркт, кричал, требовал применять все меры физического воздействия к врачам, «бить и бить их без конца». Игнатьев от природы весьма эмоциональный, с мягким, добрым характером, не терпевший крика и грубости, едва сдерживал себя во время грозных упреков Сталина, спешил положить под язык очередную таблетку нитроглицерина, чтобы уберечь себя от нового инфаркта.
