Булганин поинтересовался состоянием здоровья, спросил о ходе учения ПВО, о личном оружии, попросил показать штатный «ТТ».
— Надеюсь, вы, Алексей Иванович, надежно стреляете?
— Двадцать девять из тридцати, товарищ министр! — Баксов во время ответа на вопрос поднялся, но тут же, по знаку Булганина, сел.
— Вам, товарищ Баксов, поручается ответственное задание, — Булганин посмотрел в глаза генерала, словно удостоверяясь в его готовности выполнить опасную задачу, на мгновение перевел взгляд на руки, державшие «ТТ». «И этот не подведет», — подумал министр, вспомнив полный решимости и воли взгляд Батицкого. — Возможно, с применением оружия. Не дрогнете?
— Никак нет, товарищ министр. Задание выполню в любой обстановке.
— Семья у вас какая?
Баксов ответил и с разрешения министра покинул кабинет, так и не уяснив того, с чем придется столкнуться, какую задачу решать; все пока оставалось тайной, видимо, не пришло время…
Получив команду прибыть к министру обороны с оружием, начальник политуправления Московского района ПВО полковник Иван Зуб удивился: «К министру обороны? С оружием? Что-то тут не так. Наверняка напутал кто-то. Да и до меня ли министру?»
Обычно политработников вызывали в Главное политическое управление, по соседству с Генштабом, а сегодня в ГеШа, да еще с оружием. Его встретили у подъезда, открыли массивную дубовую, с начищенными медными ручками дверь, провели наверх по широкой мраморной лестнице, показали на открытую дверь приемной. «Неужели и в самом деле к министру? Зачем? Докладывать о политико-моральном состоянии войск? О дисциплине? Но приказали никаких докладов и справок не брать».
Только ступив в приемную, поверил в то, что его и в самом деле ведут к министру обороны; он одернул китель, успел вынуть расческу, махнуть ею по волосам. Как и каждый военный, полковник Зуб был воспитан в духе строгой субординации, уставного уважения к начальникам, и потому, приближаясь к двери министерского кабинета, ощутил, как часто забилось сердце, застучав в висках молоточками, как перехватило дыхание. Увидев сидевшего за огромным столом министра, на мгновение собрался и четко доложил о прибытии. Проваливаясь в глубокое кресло, успел крепко ухватиться за подлокотники и тут же услышал ровный, чуточку флегматичный голос:
— Волнуетесь, Иван Григорьевич? — Булганин краешком взгляда скользнул по списку, отыскав фамилию полковника Зуба.
— Откровенно признаться, товарищ министр, волнуюсь, — проглотив сухой комок, ответил Зуб.
— Как здоровье?
— В порядке, товарищ министр. Спасибо.
— Я вижу, вы воевали. — Булганин посмотрел на ряды орденских планок. — Не стесняйтесь. А главное — не волнуйтесь.
— В бою не трусил, товарищ министр.
— Хорошо, Иван Григорьевич, а если придется применить в особой обстановке личное оружие, — рука не дрогнет?
— Нет, товарищ министр. Рука твердая.
— Вы с оружием? Покажите.
Зуб вынул из кармана пистолет и, по знаку министра, сунул «вальтер» в карман.
— Как стреляете?
— Без промаха.
— Я вас пригласил, чтобы поближе познакомиться с вами. Вы — начальник политуправления, политработник с фронтовым опытом, и я, откровенно признаюсь вам, возлагаю на вас весьма ответственную, государственной важности задачу. В особой обстановке вам, возможно, придется мгновенно принимать самостоятельное решение, не допустив ни на мгновение растерянности. Вместе с этим — это высокое вам доверие, Иван Григорьевич, и я очень на вас надеюсь. Противник у вас очень хитрый, готовый на все.
— Доверие, товарищ министр, оправдаю!..
Выйдя в приемную, Зуб увидел Москаленко, Батицкого, Баксова, Юферова, о чем-то оживленно беседующих. Он поздоровался и присел на стул. Тут же в кабинет министра пригласили генерал-полковника Москаленко.
— Входите, Кирилл Семенович, — услышал Зуб голос министра, и дверь закрыли.
— Я познакомился с вашими товарищами. Не успел поговорить с вашим адъютантом. Выбор ваш одобряю. А теперь, — Булганин пригласил Москаленко к столу с картой Москвы и схемой Кремля. — Вот это здание. Вы въедете через Боровицкие ворота, повернете вот сюда, — мой водитель знает, куда подъехать. Я встречу вас у подъезда в 11.50.
В кабинет, решительно открыв дверь, вошел Жуков и поздоровался с Москаленко — с Булганиным они виделись рано утром.
— Что за офицеры в приемной? — спросил Жуков у Москаленко.
— Полковник Зуб — начальник политуправления и подполковник Юферов — мой адъютант.
— Я, Георгий Константинович, уже побеседовал с ними. Люди надежные, испытаны боем, — Булганин снял очки. — Фронтовики.
— Я, товарищ министр, — Жуков подчеркнуто вытянулся, — хотел уточнить порядок доставки группы в Кремль.
— На моей машине, а ее не останавливают, на совещание поедут товарищи Москаленко, Батицкий, Зуб и адъютант Москаленко Юферов. С вами едет генерал Баксов. У входа в здание я вас встречу. Вы, Георгий Константинович, чем-то взволнованы?
— Позвонили из гаража — моя машина неисправна.
— Этого еще не хватало! Я вызову на всякий случай еще одну машину, и вы поедете на ней.
— Спасибо, товарищ министр. Это запасной вариант. Мою машину обещали отремонтировать… Я принял меры!
Жуков в ту ночь оставался в рабочем кабинете и, когда утром узнал, что машина неисправна, позвонил начальнику гаража, выдал по-фронтовому. Это же надо такому случиться — в такой день и отказ двигателя.
— Я могу идти, товарищ министр? — Москаленко понял, что лучше всего ему выйти в приемную, мало ли какие разговоры могут быть у министра с первым заместителем.
— Да, да, пожалуйста.
Как только Москаленко вышел, Жуков спросил:
— Готовность моей группы? Я должен знать точно.
— Где-то около часа дня.
— А от чего это зависит?
— Не торопись, Георгий Константинович. Все узнаешь в свое время.
Зазвонил телефон «кремлевки». Булганин снял трубку, послушал и протянул ее Жукову.
— Тебя Хрущев ищет.
Разговор был нескорый. Жуков согласно кивал головой, изредка повторял: «Понял. Все ясно».
Адъютант министра посадил в зашторенную машину Булганина, как и было приказано, Москаленко, Батицкого, Зуба и Юферова; сам сел на место министра; сзади, на машине первого замминистра, ехали Жуков и Баксов. Все напряженно смотрели вперед, стараясь предугадать направление движения, и когда машина, проскочив по Моховой, повернула направо, стало ясно: ехали в Кремль! Волнение резко усилилось — въезжали в святая святых, где беспрепятственно господствовали силы госбезопасности, а с ними каждый предпочитал не связываться, помня, как тысячи командиров и политработников пали под дулами НКВД. Никто не проронил ни слова, думали лишь о неясном будущем: что их ждало здесь, на брусчатке таинственного для них Кремля? Охрана стояла попарно у каждой двери, площади Кремля были пустынны. Они, кроме Жукова, впервые видели Кремль изнутри, от Боровицких до Спасских ворот, и потому сидели притихшие, затаив дыхание. Машина сделала резкий поворот и остановилась у подъезда, возле которого стоял Булганин. Москаленко, а за ним все остальные вышли из машин и направились к двери.
