— Это со мной на совещание, — Булганин произнес жестко и четко, чеканя каждое слово, на мгновение задержавшись у стоящих перед входом офицеров госбезопасности. Шестерка, возглавляемая Булганиным, поднялась по лестнице, прошла мимо дверей и вошла в большую комнату. Министр, не скрывая волнения, усадил всех на стулья и перед уходом сказал: — Здесь ждите.
Жуков вспомнил, как в годы войны он много раз для доклада входил вот в ту знакомую дверь — кабинет И. В. Сталина, ту дверь, в которой скрылся Булганин.
Сталин… Сколько мет в жизни Жукова оставил этот малоразговорчивый, небольшого роста человек, легко входящий в гнев, гроза для каждого, кто соприкасался с ним, умевший навязать волю всем, кто оказывался рядом, не терпевший возражений, незнаек, торопыг, необоснованных предложений, любивший тщательно скрываемую лесть, подхалимаж. Здесь, в этом кабинете, Сталин в огненном июле сорок первого года снял его с должности начальника Генштаба, здесь утверждался план разгрома врага под Сталинградом и Курском, в Белоруссии и под Берлином. Сколько раз доводилось выслушивать его некомпетентные суждения в сорок первом — сорок втором годах, спорить, доказывать…
«Товарищ Жюков» — так произносил Сталин его фамилию. Отсюда, из кабинета, в первой половине октября сорок первого Сталин позвонил только что назначенному командующим Западным фронтом Жукову и спросил:
— Товарищ Жюков! Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.
— Удержим, товарищ Сталин.
Интересно, стоит ли тот телефон вч-связи? Сколько переговорено по нему за долгие годы войны…
Жуков поднялся и принялся ходить вдоль ряда стульев у стены, на которых сидели притихшие, с встревоженными глазами люди, обеспокоенно смотревшие на ту самую дверь. Неспроста им приказано прибыть с оружием, видимо, кого-то арестовывать, а может, и не одного. Жди всякого, вон сколько охраны на улице, внутри зданий. «Могут, — спрашивал себя Жуков, — ворваться сюда офицеры МВД?» Могут, и рта не успеешь открыть, как будешь надвое рассечен автоматной очередью…
Медленно тянулось время; казалось, секундная стрелка потяжелела и едва двигалась по циферблату. Жуков приоткрыл дверь: мягко ступая по ковровой дорожке, неслышно прошел офицер охраны. За ним второй, третий. Что это? Куда они идут? Он проследил взглядом за их лицами, походкой, прикрыл дверь. И вновь тишина, нарушаемая лишь доносившимися от Спасской башни ударами кремлевских курантов.
Из кабинета вышли Булганин и Хрущев, остановились перед поднявшимися генералами и офицерами; их лица тоже были полны напряжения и ожидания.
— Пришло время сказать вам причину вызова вас сюда, — Булганин обвел взглядом всех, вытянувшихся перед ним участников опасной акции.
— Вам поручается ответственнейшее задание, — вмешался Хрущев, — арестовать подлеца Берия!
— Все готовы? Оружие проверено? — спросил Булганин.
— Все готово. Задание, товарищ министр, будет выполнено! — четко доложил генерал-полковник Москаленко.
— Мы вам верим. Мы на вас надеемся, — произнес Хрущев, глядя на группу. — А теперь слушайте… — Хрущев рассказал о плане ареста, о сигналах, подаваемых из кабинета Президиума ЦК, о последовательности и порядке их действий. Кое-что уточнил и Булганин, напомнив о четкости и внимательности каждого.
— При попытке Берия использовать личное оружие — стрелять немедленно. Не исключено воздействие охраны. Будьте готовы отразить одиночные и групповые действия работников МВД, личной охраны Берия.
— Помните, — напутствовал Хрущев, — если операция провалится, все вы будете немедленно расстреляны Берия и его подручными. Осечки быть не должно! И последнее. Когда войдете в кабинет, то вы, — Хрущев указал на самых рослых и физически крепких Батицкого и Юферова, — встанете по обе стороны от Берия…
Булганин и Хрущев ушли. Теперь каждый почувствовал свою личную причастность к крайне опасной, полной риска обстановке и ощутил медленно ползущий изнутри страх…
Они не знали, что в это время за дверью, в кабинете Сталина председатель Совета Министров Маленков, не являясь секретарем ЦК, вел заседание Президиума ЦК КПСС. Дело в том, что, по предложению Н. С. Хрущева, на Маленкова были возложены обязанности ведущего заседание. «Ленин не был секретарем ЦК, — сказал Хрущев, — а заседания Политбюро вел». Этот разговор состоялся сразу после смерти Сталина.
Жуков беспрерывно посматривал на часы: время начала акции истекло, а из зала Президиума никаких сигналов. Беспокойство нарастало. Когда стала предельно ясной необычная задача, каждый из группы не раз подумал о том, что операция может быть мгновенно сорвана. А тут еще у Москаленко при перезарядке браунинга произошел перекос патрона, и он едва не выстрелил от волнения, — руки рефлекторно вздрагивали, браунинг едва не выпал. Жуков нащупал в кармане свой «вальтер» и чуточку успокоился: пистолет был им заряжен заранее, патрон в патроннике, — все готово. Он окинул взглядом всех пятерых; каждый волновался по-своему, но бледность на лицах была у всех, и только лицо генерала Батицкого не носило печати излишней взволнованности: взгляд устремлен, волевой подбородок выдвинут вперед, густые широкие брови насуплены. Этот наверняка не дрогнет в любой обстановке…
Что же там, за той дверью? Прибыл ли Берия? Или он, нащупывая нити операции, в своем ведомстве готовит контрмеры?
Жуков, чтобы держать себя в наивысшей готовности, беспрерывно ходил, поглядывая на двери, не вынимая руки из кармана, ощущая шероховатую рукоять «вальтера».
Анастас Иванович Микоян покидать кабинет предсовмина явно не торопился; нервно ходил вдоль длинного стола для заседаний, вынимал носовой платок и вытирал лицо, беспокойно посматривал на часы. Ему предстояло первому предстать перед очами всемогущего Берия, и кто знает, как поведет себя этот, никого не боявшийся после смерти Сталина деятель, наделенный обстоятельствами реальной наивысшей властью и полномочиями.
— Анастас Иванович, пора! — Маленков кивнул в сторону огромных, с большими гирями напольных часов.
— Главное, не дать ему уехать в министерство! Что хотите делайте и говорите, но результат должен быть один: Берия вы обязаны доставить в Кремль, на заседание Президиума. Мы будем слушать доклад, а вы — на аэродром. Желаю удачи!
Микоян кивнул и, не по возрасту сгорбившись, вышел из кабинета; он шел по мягкому ворсу дорожек, не слыша своих шагов, кивал отдававшим ему воинскую честь офицерам охраны, шел задумавшись, продолжая мысленно выстраивать процесс встречи. Об этом мучительно думал и в салоне машины, мчавшейся по улице Горького, и после того, когда вышел из нее. Только теперь он увидел, что день был солнечным, что на голубом небе редкие шапки белоснежных облаков, что вокруг зелень трав и деревьев.
К нему подошли и почтительно поздоровались заместители министра внутренних дел Серов, Кобулов, Круглов, кто-то еще из окружения Берия, — одних он где-то встречал, других видел впервые; он здоровался молча, пожимая руки и кивая головой, бросая испытующий взгляд из-под густых черных бровей на непроницаемые лица работников МВД. Он огляделся вокруг — черные лимузины и десятки людей. Почему сегодня их так много?..
