Мятеж Корнилова оказал разрушительное действие на всю страну, особенно на армию. Но «шесть месяцев напряженной работы правительства, офицерского корпуса, комиссаров военного министерства и фронтовых комитетов не оказались бесплодными, – заключает в своих мемуарах Керенский. – Армия и флот не вернулись на путь безбрежной анархии мартовских дней и яростно отражали германские наступления вплоть до победы Ленина в октябре… Поражение русской демократии явилось в основном следствием наступления правых сил, а не потому, что русская демократия проявила „слабость“ и слепоту перед лицом большевистской опасности».
Называет Керенский и главных финансовых спонсоров корниловщины. Это а-ля Путилов – директор Русско-Азиатского (Сибирского) банка и А. И. Вышнеградский – сын министра финансов в правлении Александра III, влиятельный деятель в банковских кругах. Они передали Корнилову четыре миллиона рублей. Сам Корнилов ушел со сцены 30 августа, однако и после этого его сторонники старались подорвать деятельность Временного правительства. Керенский с сожалением отмечал, что союзники, желая любым способом продолжить войну России с Германией, делали ставку на Корнилова, а не на него, даже передали ему совместную ноту с предложением действовать в духе корниловской военной программы. В случае отказа угрожали прекратить военные поставки России (ответственным за эти поставки в Англии был молодой Уинстон Черчилль). Керенский вернул ноту послам и предложил сделать вид, что ее не было. Послы с этим согласились. Керенский тут же отправился к послу Соединенных Штатов Америки Дэвиду Френсису и попросил его направить президенту Вильсону телеграмму с благодарностью за неучастие его страны в недружелюбном акте посланников других стран.
Глава пятнадцатая
Прелюдия Гражданской
Послы не знали, в каких реальных условиях работает русский премьер, и своими действиями играли на руку большевикам. Они между тем объединились с меньшевиками и эсерами, с теми, кто раньше входил в демократическую коалицию. Меньшевики и эсеры вкупе с большевиками 27 августа создали рабочую милицию для «помощи» правительству и защиты рабочих кварталов. Буквально за несколько дней рабочая милиция превратилась в большевистскую Красную гвардию. 31 августа Петроградский Совет, практически оказавшись в руках большевиков, принял резолюцию, в которой была кратко изложена суть Октябрьского восстания.
Неожиданно лидер меньшевиков посчитал возможным восстановить правую коалицию с большевиками, но без кадетов. Керенский знал, что кадетская партия является активной и животворной частью тех сил, которые включились в строительство демократической системы страны. Милюков и его сторонники, поддерживавшие Корнилова, составляли в партии меньшинство. Отключая кадетов от революционного движения, меньшевики сами совершили явное предательство – вошли в союз с Лениным и приняли большевистскую партию в состав «революционных демократов». В обмен на это Ленин вытребовал у меньшевиков беспрепятственное вхождение в Советы. Рабочие снова получили в руки оружие. Их переход к насильственному захвату власти был не за горами. В своих мемуарах, написанных в эмиграции, на последнем витке жизни, Керенский пришел к четкому выводу: «Сегодня можно сказать, что реакции, маскирующиеся под революции и возглавляемые такими демагогами, как Ленин, Гитлер, Муссолини, которые опирались в борьбе за власть на низшие слои общества, могут создать тоталитарные тиранические диктатуры, разрушающие все моральные барьеры». Возвращаясь к 1917 году, он писал, что «Ленин вознамерился прийти к власти, надев личину защитника политических свобод при новом социальном статусе, обретенном народом в результате Февральской революции».
Пусть субъективный, но неравнодушный летописец 1917 года и «окаянных дней» Иван Алексеевич Бунин заносит в свой дневник:
«20 августа. Большевики опять подняли голову. Мартов… требует отмены смертной казни…
«Учение есть припоминание». Сократ…
Жуткая весть из Ельца… Корнилов восстал против правительства…
30 августа. «Орловский вестник» 29-го. Дерзкое объявление Керенского и еще более – социалистов-революционеров и социалистов-демократов – «Корнилов изменник». Волновался ужасно.
31-го… «Новое время» и «Утро России». Ошалел от волнения. Воззвание Корнилова удивительно. Вечером газеты – «Русское слово» от 29 и «Русский голос» (?) от 30-го. Последняя поразила: истерически-торжественное воззвание Керенского: «Всем! Всем! Всем!» Таких волнений мало переживал в жизни. Просто пришибло.
3 сентября. Утром «Русское слово» от 2-го. Где Корнилов? Все-таки, видимо, ужасно испугались.
4 сентября. «Русское слово» от 31-го и 1-го. В Совете рабочих депутатов Каменев и Стеклов говорят, что «снесут голову с Корнилова». «Голос народа» от 2-го: Корнилов будто арестован.
В десятом часу вечера газеты. Государственный переворот. Объявлена республика. Мы ошеломлены – Корнилов арестован… Воля Гоца, Дана, Либера (меньшевики. – В. С.) и т. д. восторжествовала. Что же значили эти переговоры Керенского с Кишкиным?! – Авксентьев, Либер в ужасе – Каледин.
9 сентября. Все в один голос одно: «Корнилов нарочно выпущен немцами» и т. д.
Сергей Климов: «Да Петроград-то мать с ним. Его бы лучше отдать поскорей. Там только одно разнообразие».
15 сентября. Газеты. На Советы наросла, видимо, дикая злоба у всех. Разъяснение Савинкова: Да, «совершена великая провокация». Керенского следовало бы повесить. Бессильная злоба… Хороша та дорога, где всегда грязь. Глубокие колеи – все возят тяжелое, все воруют лес.
27 сентября. Ездил с Колей кататься. Лес все рубят.
30 сентября. Поразила декларация правительства, начало: анархия родилась от Корнилова. О, негодяи! И все эти Кишкины, Малянтовичи! Ужасны и зверства и низость мужиков, и легендарны.
В начале октября. Правительство «твердо решило подавить погромы». Смешно! Уговорами? Нет, это не ему сделать. «Они и министры-то немного чище нас. Вчера в полдень разговор с солдатом Алексеем – бешено против Корнилова, во всем виноваты начальники, „мы большевики, пролетариат, на нас не обращают внимания, а вон немцы…“. Младенцы, полуживотная тьма!»
Заметки сделаны писателем по газетам, после общения с людьми в воронежской глубинке. Была ли встреча Керенского с кадетом Кишкиным? По всей вероятности. Накануне Октябрьской революции Н. М. Кишкину были выданы исключительные полномочия «по водворению порядка» в Петрограде. Наверное, ранее, чем с ним, 29 августа, Керенский встречался в Зимнем с видными кадетами – В. Д. Набоковым, членом I Государственной думы и в недавнем прошлом управляющим делами Временного правительства, и М. М. Винавером, тоже членом Государственной думы. Между ними велась беседа деликатного свойства. Правительство поручило Керенскому восстановить коалицию с включением в нее тех партий, что были в ней прежде. Дело было непростым. В сотнях писем, направленных ему, осуждался кадет Милюков, поддержавший Корнилова. Беседа с Набоковым и Винавером прошла плодотворно. По их совету Милюков отказался от руководства партией. Путь для кадетов в коалицию стал открытым.
