Мне почему-то померещилось, что под снегом убитый однорукий афганец Саша. Но я ошиблась. Когда я провела рукой в перчатке по взрытой поверхности склона, из-под снега показалось лицо. Бледная кожа, посиневшие губы, рыжие волосы…
— Помоги мне. Помоги уничтожить мерзавца! — прохрипела норвежская сноубордистка Анна Сольвейг Кристиансен.
Глава 5
В минуты опасности или в критических ситуациях, которыми так богата моя жизнь, у меня порой словно бы включается автопилот — совершенно как у самолета, который попал в грозу. Если в критической ситуации я примусь анализировать, планировать и задумываться о последствиях, ничего хорошего не будет. Напротив — если я полагаюсь на интуицию, шестое чувство, а главное — на свои специфические навыки, полученные в отряде «Сигма», — в таком случае я действую весьма эффективно.
Вот и сейчас мозг еще пытался осмыслить вопросы, на которые я точно не получу ответов на заснеженном склоне («Какой гад натянул эту проволоку. И, главное, зачем?», «Что здесь делает эта сноубордистка и сколько времени она провела в снежном плену?», «Как спасти ее, ведь счет, кажется, идет на минуты?»), а умное тело начало действовать самостоятельно.
Первое, что нужно человеку, попавшему под лавину или засыпанному снегом, — это доступ кислорода. Поэтому я освободила из-под снега голову пострадавшей и отгребла сугроб с ее грудной клетки. Теперь норвежка могла дышать. Но, когда я попыталась вытянуть Анну за руки, молодая женщина потеряла сознание. Кажется, она была серьезно травмирована.
Непонятно, зачем норвежка отъехала так далеко от отеля? Хотя каталась она великолепно и, как любой профи, привыкла полагаться только на себя. Странно, сноубордисты вечно катаются парами или большими компаниями — ребята они дружные, да и в случае чего есть кому протянуть руку помощи. Или лыжную палку. А норвежка — Анна Кристиансен — всегда каталась в одиночестве. И только в баре одиночества не терпела — вешалась на шею любому существу в штанах.
Я прогнала неуместные мысли и принялась действовать. Распластавшись на снегу, я погрузила руку по плечо в рыхлую сыпучую стихию в районе, где предположительно находились ноги сноубордистки. Нашарила ее ботинки, а затем и сам сноуборд. Одна нога была вывернута под неестественным углом, крепления сломались, доска треснула пополам. Жаль, на ней можно было бы тащить на буксире пострадавшую. Видимо, норвежка в последний момент точно так же, как и я, заметила стальной блеск проволоки, попыталась перепрыгнуть, но высоты не хватило, и вместо этого спортсменка налетела на препятствие. Когда кубарем летишь по склону, не успев сгруппироваться, запросто можно переломать себе все, включая шею.
Я вытащила обломки сноуборда и подсунула их под спину пострадавшей. Потом переползла чуть выше по склону, улеглась, чтобы мой вес равномерно распределялся по снежной каше, и потянула норвежку на себя вверх. Тело слегка подалось. Показались плечи и грудь.
Это даже хорошо, что женщина без сознания — мои рывки причиняли бы ей сильную боль. Постараюсь вытащить ее до того, как она очнется. Я передвинула обломки сноуборда под лопатки пострадавшей, потянула — и освободила тело до пояса.
Так, пыхтя и обливаясь потом, скрипя зубами и ругаясь, я высвободила сноубордистку из-под снега и уложила поудобнее. Потом оглядела с чувством собственника, которое всегда испытываешь к спасенным тобой людям.
Вообще-то то, что я делала, было сущим варварством. Кто знает, какие травмы у норвежки? Вдруг у нее сломан позвоночник? По-хорошему следовало вызвать спасателей и дождаться их, по мере сил помогая пострадавшей дышать и следя, чтобы ее не занесло снегом. Но кто знает, сколько времени понадобится спасательной бригаде, чтобы добраться сюда? И куда — «сюда»? Я понятия не имею, где мы с Сольвейг находимся. Знаю лишь, что чуть ниже «Шварцберга» и выше Брокенхерца. Точнее, извините, не скажу. Мой спуск на лыжах занял где-то минут тридцать — тридцать пять. Я шла с неравномерной скоростью — то летела вниз по склону по прямой, то выписывала дуги, когда уклон становился слишком сильным. Могу, конечно, примерно рассчитать расстояние, но вряд ли это поможет. Норвежка просто не дождется спасателей — умрет у меня на руках от переохлаждения и травм. А у меня при себе даже примитивного обезболивающего нет! Это спасло бы норвежку от травматического шока.
Придется использовать то, что под рукой. Шину, положим, можно сделать из обломка сноуборда — отличная прочная доска. Но тащить пострадавшую мне придется на себе. И неизвестно, сколько времени займет у меня этот путь.
Если на спуск я потратила минут тридцать, значит, на подъем, да еще с грузом, уйдет не меньше двух-трех часов. Да вдобавок придется торопиться. Нужно попасть в «Шварцберг» до наступления темноты. Интересно, если я не появлюсь к ужину, хозяин пошлет кого-нибудь на поиски?
Главный вопрос всего один — вниз или вверх?
Спуск с горы, конечно, куда более легкое занятие, чем подъем. Проблема в том, что эти горы — совершенно незнакомые для меня места. Я понятия не имею, как искать дорогу в этом царстве одинаковых елей и где находится деревушка. Можно попытаться найти трассу подъемника и, ориентируясь по ней, добраться до людей. Но отсюда канатной дороги не видно, а блуждать по лесу в ее поисках — непозволительная роскошь в нашем положении. Скоро начнет темнеть. У меня с собой нет ни спичек, ни зажигалки. Ночь в лесу нам не пережить — норвежке уж точно. Значит, нужно добраться до жилья раньше, чем станет темно.
Так все-таки вверх или вниз? Дорогу в «Шварцберг» я найду — топографическим кретинизмом не страдаю и с направлением как-нибудь определюсь. А вот путь в Брокенхерц представляется мне опасным и непредсказуемым.
Решено! Несмотря на предстоящие трудности, я должна любой ценой до наступления ночи доставить норвежку к людям. Надеюсь, Альдо свяжется с медиками, за Сольвейг пришлют санитарный вертолет. В наше время на земле почти не осталась совершенно изолированных мест. Всюду можно добраться — на вертолетах или катерах, в крайнем случае, на верблюдах или на подводной лодке.
Теперь нужно подготовить Анну Сольвейг Кристиансен к транспортировке. Я расстегнула куртку пострадавшей, чтобы проверить, целы ли ее ребра. У сноубордистов переломы — частая травма, хотя больше всего страдают, конечно же, запястья, когда, пытаясь удержать равновесие, бордер приземляется на руки. Лицо Сольвейг было бледным, но уже не таким синюшным. Доступ кислорода пошел ей на пользу. Меня порадовало, что спортсменка одета правильно — так же, как и я. Для лыжника главное что? Не считая хорошей трассы, конечно? Правильно, сухость и тепло. Достигается это просто — правильная одежда сноубордиста или лыжника трехслойная. Первый — та рубашка, что ближе к телу, — термобелье, тонкое, но сделанное из материала, поглощающего влагу. Поговорка — фольклор лыжников — гласит: кто вспотел, тот замерз. Второй слой — теплая синтетика, флис или что-то в этом роде. И наконец, комбинезон или куртка — из непромокаемого материла, непроницаемого для ветра. Верхняя одежда должна быть оснащена всякими полезными штуками — клапанами, предохраняющими от снега в рукавах и за шкиркой, дышащей мембраной, кармашками для всяких полезных штучек. К примеру, для мобильного.
