– Засекретили, – повторил за мной задумчиво император и бросил на меня новый внимательный взгляд. Похоже, он уже давно пришел к мысли о том, что мне известно намного больше, чем говорю. – Что ж, и мы так сделаем. Видел ваш рисунок аэроплана. Он очень необычен. И у меня появился вопрос: его крылья полые или отлиты полностью из вашего сверхлегкого металла?
– Полые, ваше императорское высочество.
– Форма корпуса аэроплана довольно необычная. Как вы тут изволили выразиться: обтекаемая. Гм, – он помолчал, подумал, потом сказал: – Только вот эти люди, которых вы хотите разыскать, они уже чем-то известны?
– Это будущие конструкторы аэропланов, им только надо этому подучиться.
– Подучиться, говорите? Хм! Так они не инженеры?
– Нет, – я напряг свою память, но толком так ничего не удалось вспомнить, и я решил обойтись одним общим словом. – Студенты.
– Ах, вот как. Тогда понятно, почему их имена еще не утвердились на поприще воздухоплавания. Вот только мне невдомек, чем вам курсы воздухоплавания не угодили? Там, как мне известно, также дают знания будущим авиаторам.
– Они, как я понял, ваше императорское величество, больше готовят людей, непосредственно работающих с летательными аппаратами, то есть инженеров, которые будут заниматься ремонтом аэропланов, ну и подготовкой авиаторов. Нам же нужны светлые умы, которые могут смотреть вперед и уметь создавать летательные аппараты завтрашнего дня.
– Как вы сказали? Летательные аппараты завтрашнего дня? Хорошо сказано. Только я все же думаю: пусть ваши будущие светлые умы подучаться, а тогда и будем создавать бюро, которое будет строить аэропланы будущего. Вы должны понять: идет война. Где взять денег? Будь сейчас мирное время, я, не задумываясь, отдал бы распоряжение о создании, но какой смысл заниматься этим сейчас? Ведь их работа затянется на годы, да еще неизвестно, какой будет результат. Вы об этом думали?
– Да, ваше императорское величество, думал, но вот в чем причина моей торопливости: чем раньше мы начнем работы по разработке и конструированию новых аэропланов, тем быстрее получим результаты. Поверьте мне: другие страны прямо сейчас работают в области развития воздухоплавания. Если германцы засекретили дюраль, то сделали это не просто так. Полагаю, что они уже приступили к постройке цельнометаллического самолета.
Я блефовал, но мне нужно было как-то вытащить из государя согласие. Он задумался. Снова закурил, и в кабинете поплыл сладкий запах турецкого табака. Какое-то время сидел, думал, время от времени затягиваясь табачным дымом, потом потушил папиросу и сказал:
– Негоже давать Германии преимущество, в чем мы уже изрядно убедились. Пусть будет так! Я отдам распоряжение, чтобы подготовили указ о создании конструкторского бюро по изобретению новых видов аэропланов.
Возвращаясь, я подумал, что если моя идея с конструкторским бюро окажется жизненной, то почему не пригласить поработать в Россию иностранных специалистов. На памяти у меня пока было четыре фамилии немецких авиаконструкторов и оружейников, о которых мне доводилось читать: Вилли Мессершмидт, Хуго Юнкерс, Луис Штанге, Генрих Фольмер. Правда, об их приглашении в Россию приехать прямо сейчас не могло быть и речи, но с заключением сепаратного мира с Германией многое должно измениться.
Думалось, что из измотанной войной Германии их будет нетрудно заманить в Россию, посулив им спокойную и хорошо оплачиваемую работу.
Все политические новости и общественные настроения, по большей части, я получал из одного источника, от Пашутина. Именно от него и услышал о крамольных разговорах в Думе, в которых нетрудно угадать наброски будущего заговора – покушения на самодержца России.
Во время одного из таких разговоров я поинтересовался у подполковника о том, что тот думает по поводу подобных выступлений, на что получил ответ, который в какой уже раз подтвердил мое мнение о нем как о человеке, всем сердцем преданным родине:
– Знаешь, Сергей, мои предки уже два столетия служат роду Романовых, и не мне прерывать эту традицию, но при этом считаю, что у нас много чего нужно менять, уж больно управление страной негибкое и тяжеловесное, а это есть прямая возможность для всякого вида лжи, укрывательства и казнокрадства! Императору давно пора навести порядок твердой рукой! Те речи, что сейчас с думских трибун ведутся, считаю чистой воды демагогией! Дескать, поменяем правительство и заживем счастливо. Как бы не так! Этими словами господа демократы себе путь к кормушке расчищают! Ведь в большинстве своем все они богатые люди, землевладельцы и фабриканты. Чего им сейчас не хватает? Как они и говорят: свободы. Вот только хотят они ее не для народа, а для своих шкурных интересов! Им не нужны указы государя, они не хотят больше просить, а хотят сами брать, без проса, без соизволения! А что эти самые либералы творят в Военно-промышленном комитете? Там же вор на воре сидит и вором погоняет! Только за это их можно через одного отправлять на виселицу! Я бы сам… – Пашутин вдруг неожиданно замолк, внимательно посмотрел на меня и спросил: – Тебе это все зачем, Сергей?
– Для общего развития, Миша. Хочу понять, почему открыто звучат подобные речи, печатают статьи, а главное, почему власть на это никак не реагирует?
– Что ж, попробую ответить. Дело в том, что наш государь по какой-то непонятной наивности искренне верит в своих генералов, верит в армию. Верит, что оппозиция не предаст его в это тяжелое время. Верит, что народ его всегда поддержит. Только вот что мне странно. Ведь ему должны регулярно докладывать о том, что творится в столице и стране. Тут, правда, сразу напрашивается вопрос: кто докладывает и в каком виде подают ему докладные записки? Может, все дело как раз в этом. Вообще, если честно, мне совершенно не понятно, что происходит вокруг. Что ни день, то новые назначения, то новые министры. Причем люди новые, не известные, не сановитые. Не один только я, все недоумевают по этому поводу. И это мы, вроде как знающие и разбирающиеся в политике, люди! А что тогда думать простому народу?! Правильно! Чем проще, тем лучше! Царица – немка, царя зельем поит, от которого он совсем разум теряет. Она немецкая шпионка, поэтому мы войну проигрываем. Что ты на меня так смотришь? Думаешь, глупости говорю?! Как тебе тогда такой пример? Недавно разговаривал со старым знакомым, подполковником – интендантом. Знаю его лет десять, не меньше. Так вот он мне на ухо шепчет: слухи появились, что из дворца налажена прямая связь с Германией. Ты понимаешь? Ведь это не приказчик какой-то, а полковник! Грамотный, знающий человек! Академия за плечами! Ты только подумай! Я вот что тебе скажу. Эти слухи-страхи не просто так появляются! Это сознательные провокации, направленные против царя и царицы!
– Кто за этим может стоять?
– Не знаю. Хотя догадки имеются.
Я ждал дальнейших объяснений, но не дождался. Видно, Пашутин посчитал, что подобные вопросы, касающиеся государственной безопасности, даже со мной он не вправе обсуждать. Больше мы на эту тему с ним не говорили, но разговор неожиданно получил продолжение на следующий день, правда, в другом месте, в кабинете царя. Разговор начался с уже привычного вопроса:
