– Пока все в порядке. Теперь о вас. Я договорился насчет вас, завтра с утра пойдете на просмотр номера. Полчаса, и вы свободны. На этом ваша официальная миссия будет закончена. Все хорошее я вам рассказал, теперь поговорим о плохом. Нам надо прикрыть агента при получении секретных данных от чиновника из Министерства иностранных дел одного из государств. И вот тут начинаются странности.
– Какие именно? – поинтересовался я.
– Для такой работы берут своих людей, а не вызывают группу черт знает откуда. А если брать, то опытных агентов, знающих страну и местную специфику. И последнее. Почему меня, полковника разведки, направленного сюда для создания разведывательной сети, решили задействовать как простого агента?
– То есть тебе это все не нравится? – снова спросил я.
– Нравится – не нравится! Приказ получен – выполняйте! – в ответ недовольно буркнул разведчик.
– Так что вы предлагаете делать, Михаил Антонович? – спросил его Дмитрий.
– Пока не знаю, Дима. Снестись с нашими в срочном порядке я могу только через наше посольство, но мне туда доступ закрыт.
– Тогда, может, мне сходить? – предложил я.
– Ты сам подумай, о чем ты говоришь! Кто с тобой там говорить будет?! Ты для нашего министерства никто и звать тебя никак! – Пашутин с минуту думал, а потом продолжил говорить: – В общем так! Приказ у нас есть, поэтому будем действовать, как нам приказано, но при этом настойчиво прошу: будьте предельно осторожны и при малейшем подозрении докладывайте мне. Если угроза будет явной – уходите! Бросайте все и по возможности уезжайте из страны! Вы меня поняли?!
Мы с Сухоруковым синхронно кивнули головами в знак согласия.
– Никого из вас в детали посвящать не буду. Это ненужные, да и опасные для вас знания. И последнее. Мне сообщили, что наше оружие прибыло и лежит на почте, в ячейке номер сто двенадцать. Вот ключ. Как мы будем работать дальше, объясню завтра. Я пошел.
На следующий день мы с Сухоруковым поехали на просмотр нашего номера. К нашему удивлению, мы не провалились. Нас очень хорошо приняли и предложили выступать два раза в неделю. Пришлось сделать вид, что сильно обрадовались, и со счастливыми лицами заявить, что прямо с самого утра приедем подписывать контракт. Выйдя, мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Если мы, как агенты, провалимся, то пойдем работать на сцену, – пошутил я по поводу нашего неожиданного зачисления в труппу театра-варьете, на что Сухоруков весело расхохотался.
Снова побродили по городу, потом пообедали, вернулись в гостиницу и стали ждать Пашутина. Пару часами позже – стук в дверь и новая неожиданность. Полковник, прямо с порога заявил, что мы идем на вечернее выступление в один из кафешантанов Берна.
– Ур-ра! Идем по девочкам! – весело заорал Сухоруков.
– Если бы, – пробурчал разведчик. – Посидите пару часиков, выпьете по кружечке пива… и посмотрите на особу, которую с завтрашнего дня нам придется охранять.
– Кто такая? – спросил я.
– Мария Леопольдовна Закревская. Певица.
В подобном заведении мне пришлось побывать впервые. Плюшевые портьеры, полтора десятка столиков, небольшая сцена. Интерьер сразу не понравился – все выдержано в свете модернизма. Стены были изрисованы разноцветными квадратами, кругами и ромбами, но хуже всего смотрелся, по моему мнению, розовый занавес, закрывавший сцену, с нарисованными на нем синими квадратами. Воздух этого заведения был просто пропитан смесью табака, дешевых духов и алкоголя. Димке, в отличие от меня, здесь очень нравилось.
– Знаешь, Сергей, в этом месте есть нечто порочное и притягательное. А тебе как?
В ответ я только пожал плечами. После нескольких номеров конферансье, выйдя в очередной раз на сцену, объявил:
– Наконец вы дождались своего часа, господа и дамы! Для вас сейчас будет петь несравненная мадемуазель Мими!
Зал тут же взорвался овациями. В следующую секунду занавес раздвинулся, и нашим глазам предстала молодая женщина. У нее были большие глаза, пухлые губы и детская непосредственность девочки-подростка, но стоило мужскому взгляду скользнуть по глубокому вырезу ее высокой груди, крутым бедрам или стройным ножкам, как мысли сразу начинали стремительно скользить в греховном направлении. Певица, в которой сочеталось очарование девочки и порочно-красивой женщины, легко срывала аплодисменты, а уж от восторженных криков дрожал в зале воздух. Дмитрий, так тот прямо купался в этой игриво-сексуальной атмосфере, поэтому мне с большим трудом удалось его оттуда увести.
Мозг еще находился во власти полузабытья, но часть сознания уже проснулась. Этому фокусу я научился еще в той жизни, лежа в палате, готовясь к отражению боли, которая должна была скоро пробиться через барьер обезболивающих лекарств, но она не пришла, как и не было больничной койки. Вместо нее был мягкий диван в купе, а к нему – перестук вагонных колес. Скованные руки и негромкий разговор на немецком языке – все это дало мне понять, что меня куда-то везут в качестве пленника. Прокачал свои ощущения. Виски и затылок прилично давило, во рту было противно и сухо, но, в общем, особых проблем не было. В том, что с нами произошло, догадаться было несложно. Нас усыпили, добавив снотворное в завтрак, который мы заказали в номер. По крайней мере, как я ел, помню, а вот дальше…
«Что у нас получается? Хм. А получается у нас предательство. Пашутина посылают в Швейцарию. Он берет с собой меня, и нас на третий день накрывает немецкая разведка. Судя по тому, что целью стал я, капкан был поставлен именно на меня. Но как они могли знать, что я поеду с Пашутиным? И самый главный вопрос: зачем немцам подсылать ко мне убийц? – еще пару минут я поразмышлял над этой головоломкой, но в голову ничего так и не пришло, поэтому пришлось ограничиться невнятным выводом. – Что-то тут не вяжется».
На тему, что случилось с Сухоруковым и Пашутиным, я просто не стал думать, так как моей первоочередной задачей стало избавление от охраны и возвращение обратно в Берн.
Оставалось выждать момент.
«Жди момента. Дай противнику почувствовать свое превосходство и, когда он утратит бдительность», – атакуй, – вдруг вспомнилось мне одно из выражений моего японского наставника, и я стал ждать, продолжая неподвижно лежать с закрытыми глазами. Спустя какое-то время в дверь купе постучали условным стуком. Один из немцев встал и открыл специальным ключом дверь. Кто-то вошел, закрыл за собой дверь и что-то сказал. Судя по тону, он отдал какой-то приказ. В ответ один из охранников коротко и лаконично отрапортовал. Тут было два варианта развития событий. Охранник либо сообщил, что все в порядке, либо, что он все выполнит. После того, как его начальник покинул купе, дверь была снова закрыта, но охранник не сел, а вместо этого подойдя к столику, начал что-то делать. Еле слышный металлический лязг, какой-то неясный шум, и вдруг раздался характерный хруст стекла, который все мне объяснил – мне собирались ввести новую дозу снотворного. Один из охранников откинул плед, затем наклонился надо мной и…
