Он уже давно не ходил на молитву в церковь – с детства. Тогда его таскали на собрания «Плимутских братьев» родители, которые свято верили каждому слову в Библии. В награду за ревностное служение они вместе со своей машиной были стерты с лица земли большим грузовиком: его усталый водитель-француз переправился на пароме из Дьепа в Ньюхейвен и проехал несколько миль по трассе А-26 не по той стороне дороги – позабыл, что это уже не Франция.
Дядя и тетя, тоже члены «Братьев», объяснили осиротевшему племяннику – мол, родители его были такими хорошими людьми, что Господь рано призвал их к себе. Им повезло.
Ну конечно! Это ведь неслыханное везение, когда загруженный под завязку длинномер весом тридцать шесть тонн сминает капот «Форда Эскорт», и две головы вылетают через заднее стекло и скачут пятьдесят ярдов по дороге!
Он, мальчик, тоже должен был находиться в машине, ехать с родителями на молитвенное собрание. Однако Бог послал ему болезнь – свинку, – и мальчик остался дома в постели.
Везунчик.
Может, с Хрониками Акаши тоже повезет?
Простите великодушно, но у нас произошла техническая неполадка, и ваши кассеты стерлись. Вы прибыли сюда tabula rasa. Нам неизвестно, что было с вами днем и вечером в среду, двадцатого апреля. Вы не очень расстроены? Мы не упустили ничего важного?
Ему, как и родителям, остается лелеять надежду на то, что везучесть у них наследственная. Лелеять надежду, цепляться за нее.
Он и цеплялся, крепко.
Его беспокоило – немного – то, как легко ему далась ложь, как легко он поверил в собственную невиновность.
Вот бы с кем-нибудь поговорить, объяснить! С тем, кто поймет, кто скажет – ничего страшного, на твоем месте так поступил бы каждый.
Поговорить с мозгоправом? Только действует ли еще у нас клятва Гиппократа? Или уже нет? Раньше, если человек признавался в чем-то психологу, тот должен был хранить тайну. А как сейчас? Вдруг теперь он обязан сообщить? Скорее всего, обязан…
Может, лучше священник? Тайна исповеди?
Глава 30
Пятница, 22 апреля
Черт. Голова у Роя Грейса раскалывалась. Где он вообще? Перед лицом маячили яркие до безобразия зеленые цифры на радиочасах – 4.53. Плакал ребенок. Ной?
Не похоже.
Во рту пересохло. Голова… В нее будто раскаленных проводов натыкали.
Постепенно до Роя дошло. Он в гостевой комнате, дома у Марселя Куллена, в каком-то предместье Мюнхена. Сколько же они вчера выпили?
Вновь заплакал ребенок.
Младшему из трех детей Кулленов было два года. Изначально Рой планировал остановиться в отеле, но Марсель и слушать ничего не захотел. И, честно говоря, спасибо ему за это! По прилете Рой страшно нервничал по поводу завтрашнего дня, к тому же перед глазами постоянно вспыхивали жуткие картины аварии, в которой погиб Беллинг. Поэтому Рой был очень благодарен Марселю за гостеприимство. Рою нравились и сам Куллен, и его симпатичная жена Лиза, и их небольшой дом, уютный и радушный. Ох и напоили же вчера Куллены гостя! За пшеничным пивом последовало местное белое вино, за ним – потрясающее итальянское красное, с богатым букетом. Дальше – чистый шнапс. Рой заглатывал все подряд и радовался, что тревога отступает, а уверенность растет.
Теперь же он перерывал небольшой чемодан в отчаянной надежде отыскать там парацетамол – ну хоть где-нибудь! – и удивлялся человеческому мозгу, который на ночь глядя подсказывает хозяину всякие глупости: мол, выпей еще рюмочку, и утром будет тебе счастье…
Наконец Рой с облегчением нащупал маленькую синюю упаковку. Остались две таблетки. Он запил их целым стаканом воды, залез назад в постель, перепроверил время на телефоне. И увидел сообщение от Клио.
«Скучаю. Люблю. Надеюсь, у тебя все хорошо. Крепких снов, мой дорогой. Целую».
Черт. Отправлено в половине одиннадцатого. По английскому или по германскому времени? Как же Рой пропустил сообщение? Ответить? Нет, не надо, оповещение может разбудить Клио. Здесь на час больше, в Англии еще нет и четырех. Лучше позвонить в семь – Клио уже встанет, но еще не убежит на работу.
Рой погасил свет, лег на мягкую подушку, под теплое одеяло, и закрыл глаза. Хоть бы таблетки поскорее подействовали… С улицы доносились первые птичьи трели. Большой сегодня день. Грандиозный. Рой познакомится с сыном и заберет его в Англию. В новый дом, в новую жизнь.
Еще нужно будет попотеть, чтобы завоевать расположение Бруно. Сейчас он гостит у своего лучшего друга, Эрика Липперта. Вчера вечером, после приземления в Мюнхене, Грейс по телефону согласовал сегодняшнюю встречу с мамой Эрика, Анетт. Та предупредила, что Бруно очень подавлен смертью матери – совсем неудивительно – и ни капли не рад переезду из родной страны.
И на этом фоне является отец – с похмелья, дыхание проспиртованное, на щеке расцветает синяк, спасибо Корину Беллингу…
Обидно, что не взял с собой спортивную экипировку: сейчас бы выйти на пробежку, выгнать из крови алкоголь, освежить голову. Рой ворочался в кровати, мечтая поспать еще немного, но сон не шел. Минуты на радиочасах сменяли друг друга. Вновь заплакал ребенок.
Наконец в половине шестого Рой включил свет, натянул одежду и пальто и вышел из дома в холодную предрассветную тьму. Через дорогу завелся маленький «БМВ», вспыхнули фары заднего хода, машина выползла на проезжую часть и рванула прочь. Запахло выхлопными газами, Грейс вдохнул, сориентировался и побрел по улице.
Как странно, размышлял он, переходя дорогу и разглядывая темные занавешенные окна домов. Много лет – больше десяти – он ежедневно пробуждался с мыслью о Сэнди и хотя бы раз в неделю видел ее во сне. Очень долго Рой не мог начать новую жизнь: все мучился вопросом – что произошло с Сэнди? Теперь он узнал правду – или ее часть, – но лучше не стало.
В определенном смысле даже наоборот.
Навстречу ехала подметально-уборочная машина, вращая щетками. Рой прошел мимо, свернул направо в сквер. Мысли перескочили на вчерашнее место преступления, в квартиру на набережной Хоува. Мертвая Лорна Беллинг в ванне. Затем – тело Корина Беллинга, кувыркающееся на капоте желтого «Ламборгини».
Дело закрыто?
Почему «невиновный» Беллинг пустился наутек от Грейса с Экстоном? Почему ударил суперинтенданта по лицу и сбежал вновь? Уж точно не потому, что просто поссорился с женой и выгнал ее щенков на улицу – поступок, который вызывал у собачника Роя сильное негодование.
С другой стороны, в расследовании не место личным предубеждениям. Огульная вера в чью-то виновность мешает установить истину. Для Гая это будет хорошим делом, пусть парень учится.
Мимо пробежала женщина в спортивном костюме, пробормотав: «Гутен морген». Она была уже далеко, когда Рой ответил, мысли его вновь переключились на предстоящий день – и не только.
