Что же касается самого доктора Гамеля, то он после трагедии свернул альпинистскую программу и вернулся в Россию (не исключено, что его отозвали российские власти после получившей широкую огласку катастрофы).
В последующие годы Гамель занимался изучением фотографии и истории русско-американских связей, организовывал промышленные выставки, присутствовал при прокладке телеграфных линий и стал в результате известным в Европе ученым.
К середине века многим европейцам стало очевидно, что за океаном выросла страна, в которой техника и промышленность развиваются еще более быстрыми темпами, чем в Великобритании. К началу 1850‐х годов в России Соединенные Штаты Америки называли «огромным рассадником промышленности». И хотя о достижениях американцев в области «чистой» науки было известно немного, настало время для более близкого знакомства Российской академии наук с этой страной. Академик Гамель, с его интересом к прикладным аспектам научных исследований, оказался наиболее подходящим ученым для командировки за океан.
С этой поездкой связана анекдотичная история. На доклад о командировке Гамеля в США император Николай I наложил резолюцию: «Согласен; но обязать его секретным предписанием отнюдь не сметь в Америке употреблять в пищу человеческое мясо, в чем взять с него расписку и мне представить». Во исполнение высочайшей воли с Гамеля взята была собственноручная подписка:
Я, нижеподписавшийся, во исполнение объявленного мне в секретном предписании господина товарища министра народного просвещения от сего числа высочайшего государя императора повеления, дал сию собственноручную подписку в том, что во время предстоящего путешествия моего в Америку я никогда не посмею употреблять в пищу человеческое мясо.
Академик, действительный статский советник Иосиф Гамель.
С. — Петербург. 24 апреля 1853.
На самом деле русский император был достаточно хорошо осведомлен об образе жизни американцев и понимал, что с каннибализмом академик там не столкнется. Этот исторический анекдот свидетельствует, видимо, об особом чувстве юмора монарха (а возможно, эта шутка была напоминанием о каких-то разговорах, состоявшихся у великого князя Николая с его гидом по Англии за тридцать лет до этого).
В Америку академик Гамель, которому в то время уже исполнилось 65 лет, прибыл европейской знаменитостью. В местных журналах много писали о его деятельности. Так, только в 1852 году популярный «Харперс мансли» перепечатал заметку Александра Дюма о восхождении Гамеля на Монблан (в 1820 г.), а научный журнал «Сайентифик америкэн» сообщил о докладе Иосифа Гамеля в Санкт-Петербургской академии наук о свойствах льняной ткани.
Гамель начал свою поездку по США с Бостона, посетив в Массачусетсе фабрики Лоуэлла, Гарвардский университет и школу для слепых Перкинса. Он был в числе знаменитых ученых (вместе с Мэтью Мори и Сэмюелом Кольтом), приглашенных присутствовать при первой попытке прокладки трансатлантического кабеля.
За время своей командировки Гамель посетил не только Гарвард, но и Смитсоновский институт, стремясь «ближе познакомить… научные учреждения Америки с трудами нашей академии, так как… люди здесь имеют очень мало знаний о нас».
Цинциннатская «Дейли инкуайрер» так подытожила пребывание российского академика в США: «На всех наших ярмарках, выставках скота, школьных экзаменах, открытиях школ, пробных поездках, спусках судов на воду, а также наших годовщинах, больших и маленьких праздниках всех наших общественных учреждений лицо доктора [Гамеля] стало узнаваемым. Наши институты были им тщательно исследованы для получения глубоких знаний об американской предприимчивости в науке, искусстве и благотворительности».
Американцы XIX века смотрели на науку исключительно с прикладной точки зрения. Их интерес вызывали только те ее отрасли, которые давали надежду на практическое применение и извлечение прибыли. Показательно, что в качестве отчета Академии наук И. Х. Гамель смог представить именно технические достижения североамериканцев: «1. Изложение устройства Эриксоновой машины; 2. Описание введения пароходства в Европе; 3. Часть объяснения проекта электротехнического соединения Америки с Европою», за что удостоился пренебрежительного отзыва нового (с 1855 года) президента Академии наук Д. Н. Блудова: «Едва ли дальнейшее пребывание за границею может принести особенную для технологии и вообще для промышленности пользу, я со своей стороны не вижу необходимости, не предвижу и важной пользы от сего продолжения». Гамель был вынужден вернуться домой. Инженеры оказались более полезными командированными — их отчеты включали подробные чертежи.
Этот конфликт продемонстрировал не просто разное понимание задач командировки Гамеля им самим и новым руководством Академии наук, но и тот факт, что дистанция между наукой и техникой в это время еще оставалась непреодоленной. Ученые-энциклопедисты оказались лишними в специализированном техническом мире второй половины XIX века.
Показательны и события, связанные с появлением в России электрического телеграфа. Российские ученые в первой трети XIX века были лидерами в исследованиях электромагнетизма. Академик Гамель потратил немало сил, доказывая, что электромагнитный телеграф был изобретен бароном Шиллингом в России раньше, чем Сэмюелем Морзе в Америке.
Академика Гамеля, однако, занимала не просто модернизация российского государства, о которой пеклись просвещенные бюрократы николаевской и александровской эпох. Вернувшись домой, он напечатал в отечественной прессе ряд статей о новейших изобретениях американцев, делая особый акцент на общественном значении этих новшеств.
Рассказывая о паровых машинах для быстрого тиражирования газет, Гамель обращал внимание своих русских читателей на «необыкновенные услуги, оказанные механикой… в Америке быстрому распространению знаний, — с одной стороны, и к облегчению этого распространения — применением ее к локомотиву и пароходу, — с другой». Особенно примечательным, с точки зрения российского академика, был тот факт, что «издание газет… началось почти в одно время в России и в Америке. Известно, что по указу Петра и под его наблюдением положено начало первой русской газете в Москве в 1703 году. Первая американская газета Boston Newspaper появилась 24 апреля 1704 года». И. Гамель пытался поразить русских читателей и количеством публикующихся в США газет: в одном «Нью-Йорке выходит двадцать две различные газеты ежедневно, девять — два раза в неделю, семьдесят семь — раз в неделю, пять — два раза в месяц, тридцать шесть — ежемесячно и одна — два раза в год. Стало быть, всего в Нью-Йорке издается сто пятьдесят различных газет… [и] ежедневно печатается около двухсот тридцати тысяч экземпляров газет и даже несравненно более, если приходится сообщить публике что-нибудь особенно интересное».
И. Х. Гамель очень хотел вернуться в Соединенные Штаты, но болезнь и необходимость уговаривать начальство заставляли его откладывать новую поездку. Сказался и почтенный возраст академика. Осенью 1861 года он умер в Лондоне во время новой командировки на семьдесят четвертом году жизни.
Академия наук в лице своего президента не смогла оценить общественное значение технического переворота, но очевидно, что Гамель лучше своих современников осознавал результаты распространения технических новшеств в современном обществе. Интересы Иосифа Гамеля были весьма разносторонними. Он оказался одним из последних ученых-энциклопедистов ушедшего XVIII века, пробуя себя в медицине и физике, химии и истории. Однако наибольший интерес у него вызывала техника, переживавшая в первой половине XIX века невероятное развитие.
