Провожавший его Альказ, задумчиво покосился на молодых адептов и, не удержавшись, спросил:
— Может, стоит заменить их парой моих офицеров?
— Не в этот раз. Твои офицеры, бесспорно отличные бойцы, но им не хватит знаний, чтобы узнать то, что нужно нам. Не беспокойся, люди слишком мягки, и не станут убивать мирного учёного. Ведь по их меркам, я инвалид и не могу никому причинить вреда.
— Да? Будем надеяться, что они в это верят, — не сдержал сарказма Альказ.
— А почему бы им и не поверить? — лукаво усмехнулся в ответ верховный. — Я прикован к этим носилкам и не могу двигаться.
— Да, но при этом никто не мешает тебе вспороть горло любому, оказавшемуся в переделах досягаемости твоих когтей. Я не говорю уже о клыках, — рассмеялся Альказ.
— Друг мой, — наставительно произнёс техножрец, — мой внешний вид, определён путём нашей эволюции. И обсуждать эту тему воспитанный индивид просто не станет.
— Вы бесподобны, верховный, — расхохотался Альказ. — Надеюсь, у вас всё получится. Удачи.
— И тебе удачи, друг мой, — кивнул техножрец, жестом отпуская ксеноброна.
Альказ вышел из катера, и техники быстро задраили люк. Покинув шлюз, Альказ поднялся на мостик, откуда решил проследить за дальнейшими событиями. Ксеноброн и сам не понимал, с чего вдруг так привязался к этому старому, ехидному, вредному, но удивительно мудрому техножрецу. Генеральский катер не спеша покинул шлюз, и аккуратно подрабатывая маневровыми двигателями, направился в сторону крейсера мягкотелых.
— Наши действия, генерал? — вывел Альказа из задумчивости голос дежурного навигатора.
— Ждать, и быть готовыми к любым неожиданностям, — не громко ответил Альказ. — Передайте канонирам, орудия должны открыть огонь в течении трёх единиц отсчёта после команды залп.
— Вы считаете, что мягкотелые осмелятся… — начал, было, навигатор.
— Я ничего не считаю, — оборвал его ксеноброн. — Но мы должны быть готовы ко всему. Нельзя верить рабам.
— Но ведь они ещё не рабы, — резонно возразил навигатор.
— Всё может измениться, — усмехнулся Альказ, оскаливая клыки.
— Генерал, линкор не выдержит ещё одного боя, — еле слышно произнёс командир команды канониров.
— Почему? — резко спросил Альказ, разворачиваясь к нему всем телом.
— Загрузка накопителей энергией едва ли на треть от общего объёма, рабы еле дышат и, если снова начнётся бой…
— Проверьте всех рабов ещё раз, — зарычал ксеноброн. — Заберите из загонов всех, кто ещё способен продержаться хоть одни стандартные сутки.
— В этом случае, мы опустошим все наши загоны, генерал, — всё так тихо ответил канонир.
— Кто замещает верховного? — громко спросил Альказ, бросая свой вопрос куда-то в пространство рубки.
— Верховный назначил преемника, но мы его ещё не видели…
— Я не тебя спрашиваю, — рявкнул ксеноброн и развернувшись, покинул рубку.
Спустя несколько минут, из-за поворота вышел техножрец среднего возраста и, почтительно поклонившись, тихо прошипел:
— Вы хотели меня видеть, генерал?
— Каково состояние корабля? — вместо приветствия спросил Альказ.
— Вам ведь уже всё доложили, — чуть пожал плечами техножрец.
— Что вы можете сделать, чтобы улучшить положение? — спросил Альказ, щёлкнув клыками от возмущения.
— По приказу верховного, в зал изъятия энергии отправили почти всех рабов принадлежащих нашему корпусу. Что ещё мы можем сделать?
— Почти, но не всех, — зарычал в ответ Альказ. — Верховному угрожает опасность, линкор не готов к бою, а вы держитесь за свои привилегии?
— Это рабы корпуса техножрецов…
— Не будет никаких рабов и никаких техножрецов, если мягкотелые вздумают нас атаковать. От всего вашего корпуса даже воспоминаний не останется, если линкор погибнет, — продолжал бушевать Альказ.
— Верховный говорил мне, что с вами сложно иметь дело, — осёкшись, ответил техножрец.
— Именно поэтому на моём корабле именно он является верховным, а не кто-то другой, — не остался в долгу ксеноброн. — Так вы передадите своих рабов?
— Дайте нам стандартный час, — помолчав, кивнул техножрец.
— И ни единицей больше, — рыкнул Альказ. — Узнаю, что задержали хоть на миг, лично вырву вам глотки.
— Вы смеете…
— Смею, — перебил его ксеноброн. — И помните, ни единым мгновением больше.
— Недаром про вас говорили, что вы одержимы, — растеряно, проворчал техножрец.
— Попробуй опоздать, и проверишь это на собственной глотке, — не сумел промолчать Альказ.
Ссориться с представителем одного из самых могущественных кланов было не самой мудрой затеей, но ксеноброн не мог позволить себе уступить. Особенно, сейчас. Проговаривая вслух свою угрозу, он неожиданно понял, что действительно готов сцепиться в рукопашной схватке со всеми адептами жреческого корпуса, присутствующими на этом корабле.
Впрочем, начнись сейчас бой с мягкотелыми, и все эти ссоры окажутся в прошлом. Линкор не выдержит прямого боестолкновения с крейсером людей. Альказ отлично понимал это и потому, сознательно шёл на открытое противостояние с техножрецами. Уступить сейчас, означало признать главенство жреческого сословия над воинами, а главное, поставить корабль перед угрозой уничтожения, и потому, ксеноброн угрожал. Открыто и прямо.
Стоя перед разъярённым ксеноброном, техножрец вдруг ощутил не просто страх, а настоящий, животный ужас. Такое, техножрец испытывал впервые за свою жизнь, и флюиды этого чувства Альказ ощущал так, словно это были его собственные эмоции. Медленно шагнув вперёд, ксеноброн чуть наклонился к своему оппоненту, и еле слышно произнёс:
— Боишься? Это правильно. Меня надо бояться. Ведь я тот, кого называют избранным. Так что, делай, что тебе приказано и будешь жить. А если нет… ну, про глотку ты уже слышал.
Резким движением, развернувшись спиной к техножрецу, Альказ быстро зашагал в свою каюту, краем уха услышав, как тот судорожно втянул воздух сквозь сжатые клыки. Альказу нужно было срочно успокоиться и осмыслить произошедшее, а сделать это он мог только в своей каюте. Оставшись в одиночестве. Неплохо было бы ещё принять душ и обработать кожу смягчающим гелем, но это, только в том случае, если отправленный к мягкотелым катер вернётся в запланированный срок.
Но время шло, а оговорённого сигнала опасности всё не было. Наконец, с мостика сообщили, что катер верховного вернулся и уже входит в шлюзовую камеру. Сообразив, что ничего срочного пока не будет, ксеноброн занялся уходом за своей кожей. Пример верховного иногда заставлял его вздрагивать от предстоящего, и чаще использовать гель, но текущие дела и командование пограничным флотом частенько заставляли его забыть о проблеме старения.
