— Кейн Уэст культурно не более значим, чем…
— Нет, более.
— …Чем Филип Рот.
— Во-первых, я об этом человеке никогда не слышал. Во-вторых, Кейн, может быть, не важен для тебя, но он точно более важен для мира.
Джейкобу вспомнилось время, когда Макс помешался на сравнении ценности — Ты бы выбрала полную руку алмазов или полный дом серебра? На мгновение, которое тут же улетело, он увидел меньшего Макса.
— Видно, мы по-разному смотрим на вещи, — сказал он.
— Точно, — подтвердил Макс. — Я смотрю на вещи правильно. А ты нет. Вот и разница. Сколько людей смотрит в неделю твой сериал?
— Это не мой сериал.
— Сериал, для которого ты пишешь.
— Не простой вопрос. Есть люди, что смотрят первый эфир, есть зрители последующих показов, а еще записывают на видеорекордер…
— Несколько миллионов?
— Четыре.
— В эту игру играют семьдесят миллионов человек. И им пришлось ее покупать, а не просто врубить телик, когда лень воспитывать детишек или возиться с женой.
— Тебе сколько лет?
— В принципе, одиннадцать.
— Я в твоем возрасте…
Макс указал на экран:
— Смотри, что делаешь, пап.
— Смотрю, конечно.
— Только не…
— Все под контролем.
— Пап…
— Да, да, ага, — отозвался Джейкоб, затем вновь перенес внимание с экрана на Макса. — Они просто грабители.
— Папа!
— Ну ты впрямь унаследовал мамин талант беспокоиться.
И тут раздался звук, какого Джейкоб никогда прежде не слышал: что-то между скрежетом шин и стоном умирaющего животного, которого только что переехали.
— Черт! — закричал Макс.
— Что?
— О, черт!
— Погоди-ка, это что, моя кровь?
— Это кровь Сэма! Ты его убил!
— Да нет же. Я просто понюхал какой-то цветок.
— Ты понюхал Букет Погибели!
— Зачем вообще там был букет погибели?
— Чтобы у мудаков была возможность умереть дурацкой смертью.
— Полегче, Макс. Это была честная ошибка.
— Да кому какое дело, честная, нечестная.
— И при всем моем уважении…
— О, черт, черт, черт…
— …Это игра.
Не стоило Джейкобу этого говорить. Точно не стоило.
— И при всем моем уважении… — сказал Макс с пугающим хладнокровием, — иди на хер.
— Что ты сказал?
— Я сказал… — Максу не хватало духу смотреть отцу в глаза, но свои слова он повторить не испугался: — Иди на хер.
— Не смей со мной так разговаривать.
— Вот жаль, что я не унаследовал мамин талант проглатывать всякое дерьмо.
— Это как прикажешь понимать?
— Никак.
— Не похоже на никак.
— Всё, ничего.
— Нет, не всё. У мамы талантов много, но проглатывать дерьмо туда не входит. Да, я понимаю, что ты говорил не в буквальном смысле.
Слышал ли и Макс их ругань? Звон стекла? Или он просто зондирует, смотрит, каков будет ответ? А какого он хочет? А чем готов ответить Джейкоб?
Джейкоб, шагнув к двери, обернулся:
— Когда надумаешь извиниться, я буду в…
— Я умер, — ответил Макс. — Мертвые не извиняются.
— Ты не умер, Макс. На свете есть настоящие мертвецы, и ты к ним не относишься. Ты огорчен. Огорчен и умер — это разные состояния.
Зазвонил телефон — тайм-аут. Джейкоб ожидал, что это Джулия: в отъезде она всегда звонила, пока дети не легли спать.
— Алло?
— Привет.
— Бенджи?
— Привет, пап.
— У вас все хорошо?
— Да.
— Поздно уже.
— Я в пижаме.
— У тебя там все, что надо, есть, дружище?
— Да. А у тебя?
— У меня все хорошо.
— Ты просто хотел сказать привет перед сном? Ты позвонил мне.
— Вообще-то я хотел поговорить с Максом.
— Сейчас? По телефону?
— Ага.
— Бенджи, — сказал Джейкоб, протягивая трубку Максу.
— Дашь нам поговорить? — спросил Макс.
Перед абсурдностью этой ситуации, ее мучительностью и красотой Джейкоб готов был пасть на колени: эти два самостоятельных сознания, ни одно из которых не существовало еще десять с половиной лет назад, и теперь существующие лишь благодаря Джейкобу, не только могли свободно действовать без его вмешательства (это он знал давно), но и требовали свободы.
Джейкоб взял планшет и оставил своих отпрысков беседовать. Тыкая в айпад, он нечаянно развернул окно, лежавшее под "Иной жизнью". Там оказался форум, тема обсуждения — "Можно ли гуманно умертвить собаку в домашних условиях?". В первом же комментарии, на который упал взгляд Джейкоба, говорилось: "У меня была такая же проблема, но со взрослой собакой. Ужасно грустно. Мама отвезла Чарли к нашему знакомому, фермеру, живущему за городом, который сказал, что сможет его пристрелить. Для нас это было намного легче. Он повел Чарли гулять, говорил с ним и во время прогулки застрелил".
Выдуманная тревога
Вместо того чтобы узнать, как там Бенджи, у которого, конечно же, все хорошо, Джулия повозилась с волосами, повтягивала щеки, поправила блузку, придирчиво проверила макияж, потерла живот, прищурилась. Написала Марку — пожалуй, лишь затем, чтобы пригасить ненависть к себе самой: "Проверила — ребенок жив. Готова в любое время". Спустившись в бар, она застала Марка уже за столиком.
— Просторно разместили? — спросил Марк, пока Джулия располагалась напротив.
— Ты про мой номер? В духовке просторнее.
— Похоже, ты на семьдесят пять лет опоздала родиться. — И тут же, притворно поморщившись: — Гадкая шутка?
— Давай посмотрим. Мой свекор сказал бы, что все совершенно нормально, при том условии, что у шутника нет ни капли гойской крови. А Джейкоб заспорил бы. Потом они поменялись бы позициями и дальше грызлись вдвое жарче.
Подошел официант.
— По бокалу белого? — предложил Марк.
— Отлично, — согласилась Джулия. — Один тебе?
Марк со смехом выставил два пальца.
— Как там Ирв? Похоже, влез в дерьмо.
