Я сижу на унитазе еще несколько минут. А может, лет, я не знаю.
Маринка.
Маринка.
Это из одиннадцатого которая? Или другая? Не знаю никакую Маринку.
Ксюша врет. С другой стороны, зачем ей врать? Она же не знала, что я тут, в кабинке, заседаю.
А Маша какова? Промолчала. Ей ведь наверняка тоже что-то известно.
У меня так сильно стучит сердце, что я прижимаю его рукой к ребрам, чтобы не выпрыгнуло.
Через некоторое время я все-таки выхожу из туалета. Все вокруг какое-то не такое. Не могу нормально объяснить. Взять хотя бы шарики под потолком – они, оказывается, уже почти сдулись, а я сначала не заметила. А у людей, которые тут гуляют, почти у каждого в ухе наушник. Они как будто разговаривают с воздухом.
Подхожу к фонтану – наших, естественно, нет. Достаю из кармана треснувший свой телефончик. Что там? Пропущенная эсэмэска.
«Мы в кофейне. Ждем тебя на чизкейк».
Сердце начинает прыгать, только теперь уже от радости. А потом я замечаю то, что сначала не заметила.
Это не Маша мне отправила эсэмэску, а мама.
Это мама с папой и Веркой меня в кофейне ждут.
Глава 11
Ванна с пачули
Еще две недели назад все в моей жизни было прекрасно и замечательно. Лучше не придумаешь, я счастливая была. Правда, тогда я этого почему-то не замечала. А теперь вот заметила, правда, поздновато.
У меня был парень.
У меня были две лучшие подруги.
Своя компания, в которой хорошо.
И комната, в которой тоже хорошо.
Теперь всего этого у меня больше нет. Взамен появилась Верка. Спасибо тебе большое, Вселенная!
После похода в «Мегу» все так сильно и быстро изменилось – вот как будто меня взяли и вынули из моей милой и уютной жизни. Засунули в чью-то чужую. Такие у меня странные ощущения.
Папа был очень щедр – настоящий мизантроп. Вернее, филантроп, я все время путаю. Он купил нам с Веркой кучу всего, а потом повел в кинотеатр. Классное кино, кстати, мне понравилось. Называется «Отрочество». Там про одного парня, его зовут Мейсон. И вот в фильме показано, как он идет в школу, – это в начале. А в конце – он уже студент и поступил в колледж, ему там семнадцать лет. Ну а в середине – вся его жизнь между школой и колледжем, понятное дело. У него сестра была и мама. И отец, но он с ними не жил. Мама Мейсона несколько раз выходила замуж. Это длинный фильм, он часа три идет. Но самое интересное – Мейсона играет один и тот же актер, а не разные. Это кино двенадцать лет подряд делали – ждали, когда актер вырастет и можно будет следующий эпизод снимать.
Верке фильм не понравился, разумеется. Она же мой антипод во всех смыслах. Если попробовать поискать в мире самого непохожего на меня человека, с которым у меня ну абсолютно ничего общего, лучше Верки кандидата не найти.
Разве что джинсы ей такие же, как мне, купили. И ботинки. И юбку. Но это чтобы никому обидно не было.
Так вот, я продолжаю. В воскресенье я набрала себе ванну с маслом пачули и настоятельно попросила, чтобы меня не беспокоили. Я взяла с собой блокнот и ручку, включила Хойзера и залезла в горячую пену. Это мой домик на ближайшие два часа, как минимум.
Когда в твоей жизни рушится все и вся, тебе нужен четкий план. Желательно короткий – не более трех пунктов. Потому что, когда доходишь до четвертого, как правило, жизненные обстоятельства меняются, и приходится составлять новый план.
Первым пунктом у меня шла некто Маринка. Сначала я попыталась ее самостоятельно вычислить: кто это может быть? Разумеется, кто-то из наших общих знакомых, раз ее персона и Маше, и Ксюше известна. Проблема только в том, что я знаю одну-единственную Марину – Пасечник, из одиннадцатого «Б». И как-то мне сложно представить, что Лева пускался с Пасечник в какие-то приключения. Не могу себе этого представить, они очень разные люди. Очень – и внешне, и внутренне.
Ладно. Тогда я решила позвонить и навести справки. Только вот кому звонить? Левины друзья, даже если они и в курсе Марины, мне его не выдадут. Ксюше позвонить? Или Маше? Тогда придется сознаться, что вчера я в туалете сидела… Нет. Мы сейчас в состоянии холодной войны, как выясняется. Поэтому любая информационная утечка будет использована против меня. Уж Ксюшей-то точно.
Оставалось два варианта: звонить Леве и выводить его на чистую воду либо не звонить.
Я выключила Хойзера и набрала Левин телефон.
– Привет, Юль.
– Привет, чем занимаешься?
– Да так.
Краткость – сестра таланта. В трубке слышатся какие-то нервные шебуршания. Так бывает, когда, знаете, на том конце пытаются микрофон рукой прикрыть. Чтобы слышно не было, чего тебе не надобно слышать.
– А ты сейчас где?
– Дома. А ты?
Врет. И не краснеет.
– Я тоже, в ванной вот лежу.
Зачем я это сказала? Надо быка за рога брать, и все!
– Слушай, Юль, давай я тебе попозже перезвоню? Я тут… немного занят.
– Давай, – говорю. – Пока.
И отключаюсь. Я тряпка, я это прекрасно знаю. Ко всему прочему я ужасно ревнивая, хотя в этом никому и ни за что не признаюсь, даже под пытками. Сейчас моя ванночка, наверное, закипит от переполняющих меня эмоций. А потом взорвется и вышибет дверь.
– Я – Снежная королева, – говорю себе. Это у меня такая мантра, для поднятия самооценки. – Я – Снежная королева! Беру и выжигаю холодом людские сердца, а потом разбиваю их вдребезги.
Хватаю в одну руку Бесчастных – прямо за шею ее беру, а в другую – уродскую Марину и трясу их, трясу. Я большая и сильная, а эти две – крошечные, как не знаю кто. А потом я швыряю обеих с глаз долой куда подальше!
Я – Снежная королева. Была бы у меня третья рука, Верка бы туда же улетела.
Так, выполнение первого пункта откладывается на неопределенный срок.
Приступаем ко второму. Набираю Машу.
– Привет.
– Ой, привет, Юль! А ты почему вчера трубку не брала? Я тебе звонила.
– Да? Пропустила, наверное.
Просто не хотелось мне вчера с ней разговаривать. Не возникало такого желания.
– Что делала в субботу? – спрашиваю.
– Мы вечером с родителями в суши-бар ходили. Отмечали папино повышение.
– Понятно. А до этого?
– Да ничего особенного! С Борькой встретились, потом проект заканчивала. Ты, кстати, доделала? Завтра же биология.
Это она мне зубы заговаривает, меняет тему. Ну-ну.
– Давно, – говорю, – доделала. А мы в «Мегу» ездили всем составом.
– А-а-а…
