На Четвертый день Розенкрейц, желая освежиться, вышел поутру в сад, к фонтану, и увидал, что Лев вместо меча имеет подле себя табличку с надписью, начинающейся словами: HERMES PRINCEPS
[163]. Главным событием дня стало театральное представление, показанное Королю и Королеве в присутствии всех гостей и придворных.
Эту «веселую комедию» играли «искусные и ученые мужи» на «богато убранных подмостках»; части зрителей «предоставили наверху особое место», прочие же стояли внизу «между колонн». Пьеса состояла из семи актов, и сюжет ее вкратце сводился к следующему. На берегу моря старый король находит выброшенный волнами сундук, а в нем — младенца; сопроводительное письмо объясняет, что родину дитяти захватил король мавров. В следующих актах появляется сам Мавр и похищает найденную королем девочку, успевшую к тому времени подрасти и превратиться в юную даму. Сын старого короля освобождает принцессу и обручается с ней, но девушка вскоре опять оказывается во власти Мавра. В конце концов, ее освобождают вновь, но тут в ход событий вмешивается «весьма злокозненный священник». Наконец и его могуществу наступает предел — ничто более не мешает бракосочетанию. Жених и невеста являются на сцену в великом блеске, и все присутствующие в зале восклицают: Vivat Sponsus, vivat Sponsa!
[164] — «таким образом они, через посредство этой комедии, благороднейшим образом поздравляют наших Короля и Королеву». В финале все голоса сливаются в единую Песнь Любви:
Время Любви в права свои вступило:
Свадьба, свершившись, нас счастьем одарила!
«Песнь» заканчивается пророчеством о потомстве любящей четы, которое будет исчисляться тысячами.
Между действиями этой «комедии» с очень простым сюжетом разыгрывались короткие интермедии на библейские темы, имевшие символический смысл. Например, на сцену вдруг являлись «четыре зверя Даниилова»
[165] или «истукан Навуходоносора»
[166] — это должно было настроить зрителя на восприятие спектакля как пророчества.
После представления все вернулись в замок, где и произошел весьма странный эпизод, описанный в романе со многими выразительными подробностями. Среди всеобщего скорбного молчания внесены были шесть гробов. Шестерых человек обезглавили, и тела их поместили в гробы. Позднее, на следующий день, усопшие были возвращены к жизни.
На Пятый день рассказчик, исследуя подземелье замка, внезапно оказался у двери с загадочной надписью. Открыв дверь, он обнаружил склеп, под своды которого не проникали лучи солнца; тем не менее, темно не было — внутренность помещения освещали огромные рубины. Посреди стояла гробница, украшенная удивительными изображениями и надписями.
День Шестой прошел в тяжких трудах у печей и иных алхимических приспособлений. Алхимикам удалось в итоге сотворить новую жизнь — в облике алхимической Птицы. Рождение этой Птицы и уход за ней описаны в юмористической и очень живой манере (ср. илл. 1).
На Седьмой, и Последний, день гости собрались на морском берегу, готовясь к отплытию. Их ожидало двенадцать кораблей, на которых развевались флаги с эмблемами зодиакальных созвездий. Дева сообщила, что все присутствующие избраны в число «Рыцарей Златого Камня». В последовавшем за тем великолепном шествии Христиан Розенкрейц ехал верхом рядом с Королем, и «каждый из нас держал белоснежную хоругвь с красным крестом». Шляпа Розенкрейца опять была украшена розами — его отличительным знаком. Паж зачитал по книге установления ордена Златого Камня, каковые сводились к следующему:
I. Вы, Господа Рыцари, должны присягнуть, что во всякое время будете посвящать свой Орден служению не какому бы то ни было Дьяволу или Духу, но одному только Богу, Создателю Вашему, и Служанке Его Природе.
II. И что Вы отвергнетесь всяческого распутства, невоздержанности и нечистоты и не оскверните Ваш Орден таковыми пороками.
III. И что Вы, по мере способностей Ваших, всегда будете готовы содействовать всем и каждому, кто того достоин и в том нуждается.
IV. И что не возжелаете злоупотребить оказанной Вам честью ради мирской гордыни или светских властей.
V. И что не потщитесь прожить дольше, нежели то будет угодно Господу.
После этого все они были «с подобающими церемониями посвящены в рыцари». Завершился обряд в маленькой часовне. В той же часовенке наш герой повесил свое «Златое Руно» и шляпу с розами, оставляя их на вечную память, и написал рядом собственный девиз и имя:
Summa Scientia nihil Scire
Fr. CHRISTIANUS ROSENCREUTZ
[167].
«Химическая Свадьба» — слишком длинное сочинение, чтобы печатать его в Приложении целиком; поэтому мы решили ограничиться кратким пересказом, который поможет читателю составить хотя бы общее представление о романе.
Перед нами, по сути, алхимическая фантазия. Ее центральная тема — слияние элементов, или, выражаясь алхимическим языком, «свадьба», соединение «жениха» и «невесты». Затрагивается также и тема смерти, или nigredo
[168], — состояния, через которое проходят элементы в процессе трансмутации. На гравюрах школы Михаэля Майера
[169], изображающих «алхимические эмблемы» и относящихся примерно к тому же времени, что и роман, можно увидеть и «алхимическую свадьбу», и «алхимическую смерть», и образы львов и дев, которые следует понимать как символы либо зашифрованные обозначения тех или иных действий «химиков». Правильность интерпретации романа как алхимической аллегории подтверждается еще и тем обстоятельством, что, по сюжету, один из дней был целиком посвящен алхимическим трудам.
Однако эта аллегория, конечно же, имеет и духовный подтекст: она описывает процессы обновления и изменения, происходящие в человеческой душе. Алхимии всегда была свойственна подобная смысловая двойственность, но в данном произведении тема «духовной алхимии» (которая как бы открывается знаком «монады» Ди) разработана с особой утонченностью. Будущим исследователям, возможно, удастся обнаружить прямую связь между передвижениями героев романа (очерченных с математической точностью) и концепцией «Иероглифической Монады» — но этот вопрос требует особого рассмотрения.
Мы же пока отметим, что анализ манифестов, проведенный в предыдущей главе, позволяет выделить в тексте «Химической Свадьбы» несколько измененные варианты аллегорий, уже знакомых нам по «Откровению» и «Исповеданию». Так, в манифестах Христиан Розенкрейц связан с неким орденом, занимающимся благотворительностью; в «Свадьбе» — с рыцарским орденом. Розенкрейцерская Братия привержена «духовной алхимии»; то же может быть сказано и в отношении Рыцарей Златого Камня. То, чем занимаются розенкрейцерские Братья, символически воплощено в сокровищах их склепа; аналогичное символическое значение имеют и сокровища замка. Более того, в «Свадьбе» рассказывается о склепе с гробницей — читателю явно хотят напомнить о знаменитом склепе, описанном в «Откровении». Да и начинается роман с появления персонифицированной Славы, издающей призывный «трубный глас».
