Это был ежедневный ритуал. Пока он не готов к тому, что по утрам его станет провожать до двери другая женщина.
Хотя Ольга и не стала бы его провожать. Она работает с ним вместе в отделении. Прекрасный хирург, к ней тоже выстраивается очередь, как и к нему. Она вряд ли станет колдовать над кашами каждое утро, скорее предложит перекусить по пути. И детей, если бы они у них случились, не станет сама воспитывать — сразу найдет няню. И через неделю после родов снова встанет к столу.
Ольга ему нравилась. Очень нравилась. Роскошная женщина, изысканная, стильная. Секс с ней был стремительным, желанным, не приедался, не оставлял ощущения, что что-то не так.
Игоря все устраивало. Кроме одного.
С ней не бывало уютно. При ней он все время ощущал себя как будто на людях — как на беговой дорожке. Она не из тех женщин, с кем удобно помолчать. Почитать каждый свою книгу, забившись в разные углы дивана под один плед. Просто посидеть в сквере на лавочке и посмотреть, как осыпаются листья.
— Что за бред, Новиков! — хмыкнула она однажды, когда он предложил пойти слепить снежную бабу. — Стану я на каблуках по сугробам прыгать. Еще простужусь! И перчатки десятку стоят. Отстань.
Он отстал. И никогда больше не предлагал ничего подобного. Но легкая зависть накрывала, когда он видел влюбленные парочки, засмотревшиеся на облака или слизывающие снежинки с ладони.
Все дело в старомодном мамином воспитании? Наверняка, но Игоря это не смущало. В этом не было ничего дурного или противоестественного. Он точно знал, что где-то есть его единомышленница, которая и бабу снежную с ним станет лепить, и каши варить по утрам, и детей его воспитывать. И на санках они их будут наперегонки катать. И летними ночами на даче лягушачьим хором будут заслушиваться. И находить его прекрасным.
А Ольга хора не выдержала и удрала в город в половине третьего утра.
Вышел на улицу, успел порадоваться, что солнце сегодня не слепит. Мать собралась по магазинам, а при ярком солнечном свете она не видит ничего. Солнцезащитные очки не любит, привыкла щуриться на солнышко. По этой самой причине уже дважды чуть не погибла под колесами.
— Тепло и пасмурно. Отлично, — пробормотал он, усаживаясь за руль.
Приехал на работу — и началось. Две плановые операции сразу после оперативки и обхода. Потом привезли тяжелого после аварии. Не успел зашить — позвонили сверху и напомнили, что приближается проверка. Он об этой чертовой проверке успел совершенно забыть. Пришлось снова собирать всех и еще раз пройтись по слабым местам. Только народ разошелся — Ольга ворвалась, как торнадо.
— Новиков, я соскучилась. — Она с ногами забралась на диван. — Мы очень давно не виделись. Хочу тебя, Новиков.
Голос звучал низко, густо — подтаявшая карамель, а не голос. Игорь мысленно чертыхнулся. Он весь день не звонил матери, от нее пропущенных тоже не было. Только собрался набрать, как явилась Оля. При ней он матери никогда не звонил. Не потому даже, что она могла потом припомнить и поставить ему на вид любое слово или интонацию. Просто не хотел, чтобы кто-нибудь присутствовал в этот момент, и все. Без причин и объяснений.
— Оля, мы на работе. — Он поморщился: она села на край стола и потянулась с поцелуем. — А если кто войдет?
— Мы взрослые люди, Новиков. — Ее глаза волнующе поблескивали. — И потом, все знают, что у нас отношения.
— А у нас отношения? — Он положил ладонь на ее колено, погладил. — Секс три раза в неделю — это отношения? По-моему, отношения — это нечто большее.
— Ох, Новиков, не усложняй, а? — Спрыгнула со стола, перешла на кушетку. Помолчала, рассматривая его. Потом со вздохом выдала: — Ты сам виноват.
— В чем?
— В том, что у нас с тобой все так скупо, лишено романтики.
— Да? Я?
Он изобразил удивление, но спорить не хотел. Поначалу он, правда, пытался сделать, чтобы у них все было красиво. Пару раз она его усилий не отметила, и он остыл.
— Так в чем моя вина, Оля?
Подпер щеку кулаком, уставился на нее. Снова сделал вид, что ему интересно. На самом деле он бы сейчас с радостью выпил крепкого чаю. С творожными кексами, которыми его время от времени угощала санитарка Люся. Потом позвонил бы матери. И прилег на кушетку, дал отдых ногам и пояснице.
Совсем, если честно, не было настроения ворошить то, что между ними. Как уж есть. Секс без обязательств, значит, секс без обязательств. Сам виноват. Зачем, спрашивается, начал задавать эти дурацкие вопросы?
— Твоя вина в том, что ты все еще живешь с мамой! — выдала Ольга. — Тридцатилетний мужчина — с мамой!
— Минуточку, дорогая.
Уронил руку на стол, какое-то время внимательно рассматривал свои длинные пальцы с очень короткими ногтями. Потом сцепил их в замок. Поднял взгляд на Ольгу.
— Хочу внести ясность, — таким же чужим голосом, как у нее, начал он. — Это не я живу с мамой, а мама со мной. Если ты помнишь, она жила в другом городе. И я перевез ее оттуда, чтобы ей не было одиноко. Чтобы на старости лет она не осталась совсем одна.
— Это ты о ком, Новиков? — Ольгины брови удивленно поднялись. — Софья Станиславовна — старуха? Издеваешься? Она полна энергии и, надеюсь, еще долго такой останется.
— Спасибо. — Нет, он не купится на лесть.
— И вполне могла бы жить отдельно. Да, в нашем городе. Но отдельно.
— А если она не хочет? Не могу же я ее выгнать из дома! — зло фыркнул Игорь. Помолчал, добавил: — Только потому, что это кому-то не нравится.
Что-то в его голосе, в позе, в том, с какой силой он сжимал пальцы, намекало, что она движется не в том направлении. Она ступила на запретную территорию. Следовало остановиться.
— Да не в этом дело, Игорек, — хохотнула она. Задрала белоснежный халатик, спинку изогнула, как надо. — Просто ты рано или поздно женишься, а две хозяйки на одной кухне, как известно, не уживаются.
— Значит, — он встал, подошел к двери, приоткрыл ее, — значит, буду искать такую хозяйку, которой моя мать не помешает. А теперь извини, Оля, мне срочно надо позвонить.
— Ладно, я все поняла. — Полный сочный рот тронула фальшивая улыбка. — Будем искать понимание с Софьей Станиславовной.
Как будто ему это нужно. Вроде как он ее уже замуж позвал. Как будто он такой олух, чтобы в самом деле поверить, что Ольга способна переделать себя ради него и его матери. Оля не такая.
— Пока, милый. — Притормозила у двери, поймала его подбородок двумя пальцами. Крепко прижалась губами к его губам. — Не обижайся на меня. Я просто соскучилась.
Он закрыл за ней дверь, для верности даже запер на ключ. Вернулся к столу, достал мобильный. Звонок, второй, третий. Мать не отвечала. Стал звонить на домашний. Тоже тишина. Набрал соседку.
— Анна Ивановна, голубушка, не очень обеспокою, если попрошу вас зайти ко мне?
