К сообщению была приложена фотография Майки, Титрит и Наимы. Титрит с Наимой смеялись и махали в объектив; лицо Майки, как всегда, оставалось каменным. Мужчины, видимо, находились где-то в другом месте. Я распечатала снимок и повесила его возле своего компьютера рядом с фото Аатифа и его жены. Теперь роднее этих людей у меня никого не было.
Спустя полгода после своего возвращения домой я сдала повторный анализ на ВИЧ. Результат отрицательный. Доктор Харт также повторно взяла у меня мазки на выявление всех возможных венерических заболеваний. Все дали отрицательный результат.
– Вы здоровы, – сообщила она мне.
В какой-то степени это действительно было так. Синяк под глазом остался в прошлом. Шрамы на лице сгладились до такой степени, что заметить их можно было только при очень пристальном рассмотрении. Однако дверь в мастерскую Пола по-прежнему оставалась закрытой. Атмосфера некой ватной потусторонности в доме постепенно рассеивалась, но все еще случались моменты, когда я ощущала его присутствие.
Решимость побороть посттравматический стресс дала свои плоды: я сумела отказаться от лекарственных препаратов и в качестве снотворного стала принимать весьма эффективный травяной чай. Сбор я покупала в единственной на все Буффало лавке китайского травника. На первых порах, когда я бросила пить таблетки, состояние мое резко ухудшилось, пять дней я вообще не спала. Но в конечном счете травы подействовали. Я нормально работала. Нормально спала. А через несколько недель, утром, примечательным своей холодной ясностью, я явилась в клинику репродуктологии при университете штата на прием к психологу, который должен был дать оценку моего психологического состояния. Со мной провели собеседование и ряд тестов. Вся процедура заняла более часа. Готовясь к собеседованию, я, конечно, немного нервничала: для меня это было серьезный экзамен. Отнесись к этому как взрослый человек, твердила я себе. К моему огромному удивлению, мое психологическое состояние оценили положительно. Спустя несколько дней я вернулась в клинику, чтобы пройти обследование, которое должно было определить, сумею ли я, теперь уже сорокаоднолетняя женщина, выносить плод. и мне опять дали положительную оценку, хотя врач, с которым я беседовала после обследования, предупредил, что в моем возрасте существует повышенный риск выкидыша и прочих сопутствующих проблем. А также сказал, что, выбрав донора, я, возможно, забеременею не сразу. Возможно, понадобится от трех до пяти попыток.
Донор. Его я выбирала целых две недели, изучив досье тысячи, а то и более кандидатов. Смотрела, из каких семей они происходят, какое у них образование, кто они по профессии, чем увлекаются, интересуются. Во многих отношениях это было довольно странное занятие, и меня не покидало чувство нереальности происходящего: я копалась в личных делах мужчин, которые все, как один, мастурбировали в стерильные посудины и теперь являлись потенциальными отцами моего столь желанного ребенка.
В конце концов я сузила круг до четырех кандидатов и отправила их данные Рут в Бруклин. Ее выбор совпал с моим: тридцатитрехлетний мужчина, зарегистрированный как Майкл П. Преподаватель, окончил Чикагский университет, там же защитил докторскую диссертацию. Писатель, имеет опубликованные произведения. Спортсмен. Круг интересов: классическая музыка, кино, шахматы.
– Шахматы меня настораживают, – сказала мне Рут. – У повернутых на шахматах частенько развивается навязчивый невроз.
– Господи, бред какой-то! Выбираю потенциального отца, как еду в китайском ресторане. Этот параметр из столбца А, другой – из столбца Б.
– А если забеременеешь, получишь «печенье с предсказанием».
– Если я забеременею, это будет чудо.
– Одно чудо с тобой уже случилось в прошлом году. Ты выбралась живой из Сахары.
– Тогда с какой стати боги должны еще раз улыбнуться мне?
Но они улыбнулись – при третьей попытке.
Искусственное оплодотворение – не самая веселая процедура. Лежишь в гинекологическом кресле с задранными вверх ногами, наблюдаешь, как медсестра подходит к тебе с трубкой, заполненной спермой выбранного тобой донора. Грустно и очень современно. Не нужно ни с кем достигать взаимопонимания; кружить друг подле друга, раздумывая, стоит ли вступать в сексуальные отношения; пытаться определить, можно ли надеяться на что-то большее; принимать решения о том, чтобы создать семью (или не создавать), заводить детей (или не заводить). У тебя не останется воспоминаний об интимной близости, приведшей к зачатию. Но я ничуть не сомневалась в том, что поступила верно, избрав данный путь. Слишком много эмоциональных руин в моем прошлом. Слишком силен страх снова привязаться к кому-то. Возможно, со временем что-то изменится. Возможно, когда-нибудь в будущем я перестану исключать вероятность новых близких отношений. Но пока…
Первая попытка искусственного оплодотворения не увенчалась успехом. Спустя месяц я вернулась в клинику для повторной процедуры. Когда через две недели у меня, как обычно, началась менструация, я едва не взвыла от досады и отчаяния. Но упорства мне было не занимать, и две недели спустя я снова явилась в клинику, чтобы попытать счастья в третий раз.
И, о чудо… свершилось!
Чрез день задержки месячных я купила экспресс-тест на беременность. В этот же вечер дома помочилась на обработанную специальными реагентами полоску… и она стала постепенно синеть.
Вот оно – доказательство того, что я беременна. Но, привыкшая все перепроверять, через пять дней я сделала повторный тест. Когда полоска снова окрасилась в синий цвет, я позвонила доктору Харт. Неделей позже она дала мне официальное подтверждение, а в конце приема обняла меня:
– Вы так давно об этом мечтали.
Но многие свои мечты способны осуществить только мы сами. Та же история, что со счастьем: не нужно ждать, что кто-то другой подарит вам это неуловимое состояние души. Счастливы мы или нет – это зависит исключительно от нас самих.
Первые три месяца я никому, кроме Рут, не говорила про свою беременность. Штудировала специальную литературу, посвященную маленьким детям и уходу за ними. По прошествии двенадцати недель, когда миновала угроза выкидыша на ранних сроках, я решила, что пора сообщить Мортону и остальным своим сотрудникам о том, что я жду ребенка. И что после родов я планирую взять отпуск на некоторое время. Потому что, наверное, впервые в жизни я буду не одинока.
Но я продержала своих работников в неведении еще несколько дней, поскольку мне неожиданно в срочном порядке пришлось уехать в Нью-Йорк. По делам моего пропавшего, предположительно умершего мужа. Неделей раньше со мной связался Джаспер Пирни, владелец галереи, в которой Пол выставлял свои работы. Он сказал, что читал об исчезновении Пола в Интернете и сожалеет, что не позвонил и не написал мне прежде.
– Не буду ссылаться на занятость, – говорил он. – Мне следовало давно с вами связаться. С моей стороны это непростительно. Прошу вас, примите мои извинения. Однако сейчас я звоню по делу: у меня для вас весьма любопытные новости.
