– Какой у тебя адрес?
Я уставилась на него, моргая.
– Адрес?
– Куда едем, дамы и господа? – водитель завел машину, и мотор ожил. – Или катать вас всю ночь? За ваш счет, конечно.
Харрисон согласно кивнул и быстро покрутил пальцем в воздухе – международный жест, который все ускоряет.
– Ладно, Эсмонд-корт, Кенсингтон-хай-стрит.
– Прекрасно, леди. Домчим в один момент, – радостно воскликнул он на своем восточном кокни, как Дик Ван Дайк. Я бы тоже хотела такой акцент. – Это за Баркерс, да?
Я собиралась ему ответить, но вдруг Харрисон повлек меня назад к спинке сиденья, мы были все ближе и ближе, лицом к лицу, и наконец слились в поцелуе, по дороге туда, где мы будем репетировать свой поцелуй для фильма «Империя наносит ответный удар», который мы будем снимать только через полтора года, но нам хотелось отрепетировать заранее. Люди думают, что в романтической сцене актеры просто целуются. Они не понимают, что стоит за этой сценой. У настоящих актеров. Репетиции всегда видно. Но вы не обязаны верить мне на слово. Пересмотрите те поцелуи в «Империи». Видите? За этим стоят годы подготовки, и я даю слово, нам не нужны были спецэффекты. Это были первые дни и ночи Великой силы.
– Мы приехали, ребята! Эсмонд-корт! – Точку в этой фразе поставил резкий визг тормозов. – С вас пять фунтов десять пенсов, пожалуйста.
Харрисон развернулся, чтобы достать свой потрепанный коричневый бумажник из заднего кармана. Я подняла сумку с пола, положила на колени и сказала:
– Я могу…
Он посмотрел на меня взглядом, который означал, что конец предложения мне лучше оставить при себе. Похоже, я превратилась в фабрику румянца, потому что вся моя южная кровь хлынула в гости к северному лицу. Теперь мне стало ясно – надо признаться, немного с опозданием, – что Харрисон не собирался просто меня высадить, он собирался ко мне, как мы тогда говорили с друзьями, на ночевку. Что, если он… если мы… и тогда… о боже, он уйдет, а я буду чувствовать себя шлюхой, падшей женщиной, которая ничего не стоит. Лея бы никогда не оказалась в такой ситуации.
Вообще-то, возможно, и оказалась бы, но продолжения бы не было. А сейчас, похоже, будет. О, а вдруг она и правда сидела на заднем сиденье такси с женатым актером-контрабандистом? Если бы с ней вдруг такое и произошло, то она бы не плыла по течению, как опавший лист. Ну, давай же! Она могла бы придумать нечто более необычное… может, не очень романтичный вариант, но все же… Почему я так послушна? Что бы сделала Лея? Очевидно, не то, что сделал бы Иисус. Иисуса едва ли можно брать в пример, когда речь идет о свиданиях. А это было оно? Свидание? О, Лея, где ты, когда ты мне так нужна? О Господи, если Ты смотришь, пожалуйста, сделай так, чтобы мой живот выглядел плоским, если до этого дойдет.
– Спасибо, друг, – сказал таксист, когда Харрисон заплатил ему. Затем он уехал, бросив нас в беде.
– Хочешь подняться? – спросила я глупо.
Он чуть не засмеялся.
– Конечно.
Я стала искать в сумке ключи. Лея нашла их и привела его к себе в квартиру, а Кэрри всю оставшуюся ночь развивала сюжет со своим будущим мужем по фильму. Чем все это закончится? И закончится ли? И как я буду выглядеть, когда закончится?
Трудно вспомнить хоть с какой-то долей ясности события тех выходных. И даже если бы я вспомнила, то что это будет, эротический рассказ для суровых фанатов научной фантастики? Я даже не могу вспомнить, что было вчера или даже сегодня, когда отдаю свои кредитки на хранение. Честно говоря, я даже не знаю, зачем отдавать их на хранение.
То, что произошло в эти выходные, останется между строк в рассказе о том, чего не произошло. Я знаю, что мы точно ни о чем не говорили по душам. Значит, раз мы не разговаривали все это время и не играли в «Монополию», то характер занятий был скорее физический. Долгие прогулки, посадка на воду, типа того.
А зачем быть скромной или сдержанной? Он остался на ночевку – ну, это когда строишь крепость из подушек после драки подушками, потом вы звоните его маме и просите, чтобы она разрешила ему переночевать, но нужно пораньше лечь, потому что в понедельник идти в школу, а еще вы играете в школьном спектакле. Все, что я помню после того, как он вошел со мной в квартиру и включил свет в коридоре, это что я хотела показать ему свою маленькую квартирку. Только теперь мы неловко медлили уже не в движущейся машине на глазах у искушенного зрителя. Мы снова репетировали свою сцену с поцелуем.
В спальне было недостаточно темно, даже с выключенным светом мне все равно хотелось погасить свет. Он решил сделать вид, что узнал меня по фильму.
– Эй! Ты случайно не была в той сцене, которую мы снимали сегодня? Я не мог тебя видеть в… Облачном городе?
Ладно, теперь мы пообщались словами и пошутили друг над другом словами Джорджа, и снова занимаемся тем, для чего не нужны разговоры, и словно стараемся запомнить друг друга на уровне ощущений. Если бы в то утро, когда моя постель еще служила для других целей, мне сказали (если бы я сама этого не знала), что «Звездные войны» станут настолько популярны, разве могла я предположить, что звезды «Звездных войн» окажутся в одной постели?
Я не верю, что люди бывают в чем-то так сильно уверены. А если и бывают… значит, они неверно оценили ситуацию и слишком самонадеянны. В основном люди делают всего несколько вещей хорошо и надеются, что это перекроет их недостатки.
Почему я вам это рассказываю? Отчасти из-за того, что при сочетании неуверенности в себе и неопытности я была словно парализована. Я ужасно боялась сказать что-нибудь, из-за чего Харрисон уйдет и бросит меня в беде, которая еще недавно была квартирой Риггса. Крошечная часть меня чувствовала, что выиграла в лотерею, где разыгрывали мужчин, а я сижу и одновременно считаю и трачу деньги. Мы соприкасались кожей. Мы испытывали удачу – его, мою, нашу, – пока не стали купаться в ней, пока нам не осталось ничего, кроме как искать пути друг к другу и сквозь друг друга, пока мы не переплыли на тот берег.
Я смотрел на Харрисона. Он был… Боже, он был такой красивый. Нет. Еще красивее. Он выглядел так, как будто мог вести людей в битву, захватить крепость, выиграть дуэль, стать лидером мира, свободного от глютена, при этом ни капельки не вспотев. Лицо героя – несколько прядей волос спадают на благородные, слегка прореженные брови, – который вглядывается в даль, пытаясь разглядеть надвигающиеся войска коренных народов, умные и такие глубокие глаза, что можно в них утонуть и пытаться выплыть на поверхность не один день. Но зачем выплывать? Зачем покидать место, где надежно хранится столько остроумия и разных идей? Эй, парень! Подожди минутку! Поделись сокровищами с другими. Пусть один возьмет красивое лицо, а другой острый ум, и оба будут богачами. Ну уж нет! Вот живой пример избыточного богатства. И как такой блестящий экземпляр мог довольствоваться таким скромным существом, как я? Нет! Ничего не говорите! Правда в том, что ему было достаточно. Пусть ненадолго. Гораздо больше, чем достаточно. Со временем сравнивать себя с ним и пытаться соответствовать станет слишком утомительно. Мне очень повезло, но не хватило уверенности в себе, чтобы это оценить, и не хватало чего-то еще, чтобы насладиться тем, чем можно было насладиться, а потом спокойно отпустить. Только чтобы сорок лет спустя смотреть на это удивленными, благодарными, опухшими от слез глазами.
