Она включила свет. Сидни до сих пор каждый раз улыбалась, попадая в это просторное помещение с уютными диванчиками и роскошной люстрой с искристыми сосульками, которая висела над стойкой администратора. Десять лет назад вернувшись в Бэском, она устроилась на работу именно в этот салон. Он стал частью той ниточки, из которой мало-помалу соткалась ее новая жизнь. Теперь под ее началом работали семь мастеров-стилистов, и все они, за исключением двоих, были моложе ее. Сидни это нравилось. Ей нравилось, как они одевались, и та дерзость, с которой они подходили к созданию собственных образов.
Бэй подобные вещи совершенно не интересовали. Она предпочитала мешковатые джинсы и футболки с ироничными надписями.
Включив компьютер за стойкой, Сидни сварила кофе и выставила вазочку с печеньем, которое по ее просьбе каждую неделю пекла Бэй. Раньше этим занималась Клер, но теперь она была по горло занята своими леденцами и не имела времени ни на что другое.
Вообще-то, это входило в обязанности Вайолет, ее новой администраторши, которая должна была приходить в салон первой, но у Вайолет всегда находилось какое-нибудь оправдание. Никто не понимал, зачем Сидни вообще взяла ее на работу. Иногда Сидни и сама задавалась этим вопросом.
Она подошла к своему рабочему месту и воткнула в розетку плойку, чтобы перед работой сделать себе укладку. Здесь это было проще, чем в тесной ванной их фермерского дома. Сидни мельком взглянула на себя в зеркало, потом присмотрелась внимательнее.
За ночь в ее волосах появилось еще больше рыжих прядей. В этом не было совершенно никакого сомнения. Такое впечатление, что они тайком прокрались туда, пока она спала. Генри даже отметил это вслух перед ее уходом. Он назвал ее волосы огненными.
Клер посоветовала Сидни рассказать Генри, что она затеяла. И она, наверное, была права. Клер всегда давала дельные советы. Она всегда и ко всему подходила взвешенно. Даже само ее присутствие поблизости действовало на окружающих успокаивающе. Будь это духи, которые можно было бы разливать по бутылкам, она бы стала миллионершей. Куда там леденцам.
Но Сидни знала, что сказал бы Генри, признайся она ему, почему не дает ему проходу в последнее время. Он сказал бы, что ему совершенно все равно, будут у них еще дети или нет. Но Сидни этим было не провести. Дед Генри умер вскоре после того, как они поженились, и Генри отчаянно его не хватало. Эта тоска была такой сильной, что даже коровы порой притихали и давали молоко со странным клубничным привкусом. Генри вырастил дед; это он научил его всему, что тот знал про производство молока и про то, как быть достойным фамилии Хопкинс. Всю жизнь Генри хотел поскорее вырасти и стать старым, как дедушка. Ему нужен был сын, кто-то, кому он мог передать все, что знал сам. Бэй Генри удочерил. Когда они поженились, этот вопрос даже не вставал. После этого Бэй стала повсюду ходить за ним хвостиком. Она вставала с утра пораньше вместе с ним и помогала ему на ферме. Генри это нравилось. Но Бэй делала это, как и все, что она делала всю жизнь, исключительно ради того, чтобы убедиться, что все находится на своих местах и он тоже находится там, где ему полагается быть. Но прошло несколько месяцев, и она перестала подниматься вместе с ним в несусветную рань.
Внезапно дверь в салон распахнулась. Сидни бросила взгляд на часы на стене.
— Я знаю, знаю! — затараторила Вайолет, влетая внутрь. На бедре у нее сидел совершенно очаровательный круглолицый годовалый малыш, а на плече болталась пластиковая сумка с памперсами, которых вечно не хватало на день. — Я опять опоздала. Простите.
Сидни быстро накрутила несколько локонов и закрепила их заколками, после чего перехватила у Вайолет малыша.
— Мне не с кем было его оставить, — пояснила та, когда Сидни поудобнее устроила его у себя на руках и понюхала его темные волосики, отчего он залился смехом. — Соседка с другой стороны улицы, которая обычно с ним сидит, уехала на выходные в Долливуд, так что пришлось взять его с собой.
— Ничего страшного, он тут никому не мешает, — отозвалась Сидни, хотя это была неправда.
Но Вайолет знала, как Сидни любит маленького Чарли. Она знала, что у нее есть нечто такое, чему Сидни завидовала. Молодые девушки всегда знают такие вещи. Они знают, что старшие женщины смотрят на них и видят то, что для них самих навсегда осталось в прошлом и чего им уже не вернуть. Вот правда, которую знают все, но никто не желает признавать: если в мире есть кто-то непобедимый, то это восемнадцатилетняя девушка.
Вайолет вылетела из школы, когда ее мамаша, урожденная Тернбулл — это семейство славилось своим беспутным нравом и беспримерной способностью плодиться как кролики, — уехала из города в обществе очередного дружка. Вайолет вела веселую жизнь, время от времени употребляла наркотики и очень скоро забеременела. Если она и была в курсе, кто отец, то никому не сказала. Чарли, с его мыском темных волос на лбу и глазами цвета кофейных зерен, получился точной копией своей матери.
Сидни познакомилась с Вайолет несколько месяцев назад, в свой обеденный перерыв забежав к Фреду в лавочку за апельсиновым соком и йогуртом, которыми намеревалась подкрепиться, сидя в скверике. Была пора школьных выпускных балов, и руки у нее уже отваливались от сооружения вечерних причесок.
По-турецки усевшись прямо на газоне в своих вываренных гаремных штанах и черной майке-борцовке, она пристроила сок и йогурт на траве у себя между ног, закрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам, наслаждаясь теплом.
Не прошло и нескольких минут, как она почувствовала, что кто-то трогает ее за ногу, и, приоткрыв глаза, увидела темноволосого младенца в расстегнутом комбинезончике, который пытался забраться к ней на колени. Она застыла, как застываешь, обнаружив, что на тебя уселась пчела, и пытаясь понять, чем кончится дело, прежде чем начать визжать и размахивать руками. В конце концов ей все же пришлось подхватить малыша, когда он залез к ней на коленку и уже совсем было собирался чебурахнуться носом в землю.
Она поднялась, усадила его на бедро и принялась оглядываться по сторонам в поисках матери. Народу в тот день в скверике было не так много, но она все же увидела девушку-подростка с длинными, слипшимися в сосульки волосами — она сидела на скамейке рядом с наполовину ушедшим в землю бюстом Горация Дж. Ориона; проходя мимо, студенты Орионовского колледжа шутили, что, может, Гораций и мертв, но до сих пор не похоронен.
— Прошу прощения! — окликнула Сидни худую девушку в огромных солнцезащитных очках. — Это ваш малыш?
Девица не шелохнулась.
— Прошу прощения? — переспросила Сидни, повысив голос.
Девица встрепенулась и повернула голову.
— Это ваш малыш?
Та утвердительно кивнула в ответ и зевнула, но не сдвинулась с места, так что Сидни нагнулась, подняла свой сок и йогурт и подошла к скамейке. Только приблизившись, она поняла, что знает эту девочку, которая была всего несколькими годами старше Бэй.
— Погоди, ты же Тернбулл, да? Твоя семья живет рядом с заводом, где делают передвижные дома?
