Герцогиня неправильно истолковала ее хмурый вид.
– Не нужно чувствовать себя виноватой. Вы умная девушка. Ваша сестра отсутствовала, и вы заняли ее место. Я аплодирую вашей отваге. Я сразу поняла, что это вы, как только увидела эту ужасную вуаль. Зачем бы невесте надевать подобную вещь? Сказать по правде, я предпочитаю вас вашей сестре. У вас достаточно стойкости и решительности, чтобы противостоять Николасу. И я надеюсь, что вам удастся его изменить. Вашей сестре это не по плечу.
Маргарита почувствовала, что краснеет.
– Я не собираюсь его менять, ваша светлость. Я вышла замуж за вашего внука, и наш брак консуммирован. Теперь я намерена вернуться в Уиклифф.
Герцогиня рассмеялась:
– Уже готовы бежать? Вероятно, вы не так отважны, как я думала. Вас напугала брачная ночь? Неужели он был груб с вами? Он разгневан, но теперь дело сделано. В следующий раз, полагаю, вам будет намного легче.
Мэг почувствовала, как по коже растекается жар, от кончиков пальцев ног до самых волос. Она упрямо вздернула подбородок.
– Возможно, в этом не будет необходимости. Мне нужно многое сделать в Уиклиффе. Я пришлю весточку, если выяснится, что я беременна.
Старая леди изумленно подняла брови.
– Вы больше уже не дочь Уиклиффа. Вы герцогиня Темберлей. У вас есть определенные светские обязанности, и вы останетесь в Лондоне. Вы должны быть представлены ко двору. А когда вы действительно забеременеете, вы отправитесь в замок Темберлей. Наследник герцогства должен родиться там. Впредь вашей матушке придется обходиться без вас.
Мэг возразила:
– Это брак по договоренности, а не по любви, ваша светлость. Никто не ожидает, что мы будем вместе появляться в свете.
– Напротив, Маргарита. Вас выбрали, чтобы придать Николасу респектабельности. Вы будете появляться на каждом балу, на каждом званом вечере, а также в опере как его жена, добродетельная дочь графа Уиклиффа. Это ваш долг, такой же долг, как и рождение наследника.
Это означало больше ночей в его объятиях и дней в его опасной соблазнительной компании. Так был ли он героем войны, как полагал Гардинер, или повесой и распутником – героем бульварных газет? Привлекательный на карикатурах, во плоти он был просто неотразим.
– В чем дело, дитя? – спросила герцогиня с притворным сочувствием. – Наверняка вы сознаете, что теперь слишком поздно выказывать недовольство. Вы вышли за Темберлея, чтобы спасти свою семью, не так ли?
– Я вышла за него, чтобы снова стать богатой! – в запале выкрикнула Маргарита.
Старая герцогиня опять рассмеялась:
– Тогда почему вы стремитесь вернуться в Уиклифф? Если вам хочется пользоваться его деньгами, тогда Лондон для этого – самое подходящее место. Драгоценности, наряды, званые вечера, приемы – все это здесь, не в Сомерсете. Понимаю, вам этого не нужно. Вы продали себя дьяволу ради своей семьи. – Герцогиня прошлась по комнате, опираясь на трость. – И все-таки я подозреваю, что ваш выбор обусловлен чем-то большим, чем семья или деньги. Разве не так? Вы хотели его!
Мэг покачала головой, чувствуя, как запылали ее щеки.
– Ну, полно, не надо лукавить теперь, когда все случилось. Я видела ваше лицо в тот день, у модистки. А почему бы и нет? Он красивый мужчина, имеющий определенную репутацию…
Маргарита в ужасе вскочила.
– Нет!
Вдова недоуменно вскинула брови.
– Вы же сказали, что брак был успешно консуммирован. Герцог пользуется славой непревзойденного любовника. Вам понравилось?
Мэг молчала. Ее охватил жар. Тело помнило каждую его ласку, каждый поцелуй.
– Ну так как? – требовательно спросила старая герцогиня.
Ярость придала Маргарите смелости.
– Он был великолепен, ваша светлость, – выпалила она, стараясь шокировать и заставить молчать старуху.
Но та усмехнулась и радостно ударила тростью в пол.
– Вот видите? Я знала, что вы будете ему прекрасной парой! В вас есть огонь, которого недостает вашей сестре.
Мэг удивленно уставилась на герцогиню. Та ничуть не заботилась о чьем-либо счастье. Устроила этот брак, чтобы получить дитя своей крови. Чувства родителей этого ребенка не имели для нее ни малейшего значения. Мэг задумалась: что будет, если она не оправдает надежд старой леди и родит девочку? Она помнила разочарование в глазах отца всякий раз, когда он задумчиво смотрел на нее. Наверняка герцогиня станет холодной и жестокой.
– Вам лучше пойти и приготовиться к приему дневных посетителей, – сказала герцогиня, отпуская Маргариту. – Как только слухи распространятся – а поскольку Сент-Джеймс так же любит сплетничать, как и его сестры, я не сомневаюсь, что это уже случилось, – весь свет захочет взглянуть на вас. – Она поджала губы и оглядела Мэг. – Наденьте что-нибудь соблазнительное. Вам следует также обдумать, как объясниться с мужем. Мы больше не можем оставлять его в заблуждении, что он женился на Розе. Было бы неловко и досадно, вздумай она появиться сейчас, когда свадьба уже состоялась. – Герцогиня коротко кивнула на прощание. – Можете идти.
Маргарита потеряла дар речи. Она неуверенно направилась к двери. В груди разросся тугой ком, мешающий дышать. Все пошло совсем не так, как она себе представляла.
Мэг медленно брела по коридору в свои апартаменты, задумчиво наблюдая, как ее ноги в домашних туфлях появляются и исчезают под отороченным кружевом подолом воздушного утреннего платья.
Предстать перед лондонским светом было почти так же страшно, как предстать перед герцогом.
Самые блестящие, самые богатые, самые знатные дамы – наиболее опасные представительницы женской половины населения Лондона – слетятся сегодня, чтобы посмотреть на новоиспеченную жену Дьявола. И будут судить: достойна ли она того, чтобы войти в их круг, стать одной из них? Спина Мэг покрылась испариной. Наверняка они порвут ее на куски! Каждый ее промах, малейшие ошибки будут многократно возрастать при пересказах. Их будут обсуждать в великосветских салонах по всему Лондону. Она представила себе карикатуры в бульварных листках: тощая, как щепка, деревенская простушка, с которой сковал себя кандалами красавец герцог Темберлей, да еще по ошибке. Что ж, она спасла свою семью, но погубила себя.
Мэг стиснула зубы и сжала ладони, чувствуя холод обручального кольца на пальце. Она должна через все это пройти сегодня, раз намерена продолжать жить. Нельзя позволить себе сделать неверный шаг, а правила этикета очень сложны.
С чего же ей начать? С того, решила Мэг, что попросить кухарку приготовить побольше пирожных и печенья.
У Маргариты тоскливо сжалось сердце, когда она задумалась над выбором платья. В ее гардеробе было много разных туалетов: утренние и дневные платья, костюмы для прогулок и верховой езды, вечерние наряды. Даже платьев для чаепития было несколько. От новой герцогини Темберлей ожидают безупречного знания всех тонкостей последней моды, как и безукоризненных манер, даже если ее супруг не утруждает себя соблюдением общепринятых условностей.
