– И еще было бы неплохо развесить колокольчики, – донесся откуда-то голос Ричарда, и Джилс, выпрямившись, посмотрел на отца. – Можно подвесить их на дверях, и тогда каждого входящего будет приветствовать приятный перезвон.
– Он будет приятен лишь поначалу, – заметила леди Ирвинг. – А вот потом… Потом мне захочется заткнуть уши кочергой, чтобы избавиться от этого дребезжания. – Она дотронулась до своего тюрбана и добавила: – Ну, может, и не кочергой. Не стоит так себя мучить…
Джилс усмехнулся. В то время как его отец изо всех сил старался быть любезным со всеми окружающими, леди Ирвинг, похоже, стремилась к обратному.
– Ваша светлость, я не ослышался?! – окликнул Джилс графиню. – Вы действительно отказались от своей угрозы?
– Я угрожала лишь себе самой, поэтому вы, молодой человек, можете не волноваться и не паниковать. – Леди Ирвинг фыркнула и снова повернулась к Ричарду. – Хотя… Знаете, возможно, колокольчики будут не так уж и ужасны.
Резерфорд-старший прижал ладонь к сердцу, и на его лице появилась привычная улыбка.
– Очень рад, что вы так считаете, миледи, – проговорил он. – Представьте себе объявление в газетах: «Ричард Резерфорд! Его идеи – не так уж ужасны!»
– Отец, если ты намерен открыть магазин в Ладгейт-Хилле, тебе понадобится более убедительная реклама! – прокричал Джилс.
Леди Ирвинг тотчас отреагировала:
– Послушайте, Резерфорд… Да-да, вы – тот, который помоложе, с вульгарной ирландской шевелюрой. Если вам так скучно, могли бы тоже поучаствовать в развешивании гирлянд. Но никакой пустой болтовни! Иначе я позабочусь, чтобы вы свернули себе шею.
К тому времени, когда Одрина вернулась в гостиную с чернильницей и парой перьев, помещение заметно преобразилось. Маленький столик у окна был всеми покинут, и японская шкатулка поблескивала на нем как забытый подарок. Виконт с виконтессой расположились на обтянутом бархатом диванчике, который, как и вся прочая мебель, носил на себе следы собачьего энтузиазма. А Джилс, стоявший на стуле рядом с камином, вкладывал одну из гирлянд в руки барельефного самодовольно улыбавшегося ангела, у которого уже и без того была целая охапка омелы.
– Сдвиньте гирлянду влево, – распоряжалась леди Ирвинг. – Нет, так слишком много. Оттяните назад.
– Она не должна загораживать омелу, – заметил Ричард.
– Резерфорд, идите найдите себе колокольчик и поиграйте с ним, – проворчала графиня. – А здесь я сама разберусь…
– Пожалуй, приведу сюда собак, – решила леди Дадли; она с некоторым трудом поднялась с дивана.
Джилс же с улыбкой наблюдал за всем происходившим, на его правой щеке образовалась ямочка, смягчавшая жесткие черты лица. Поскольку же он не смотрел в ту сторону, где находилась Одрина, то не было никакого вреда в том, чтобы задержать на нем взгляд, ведь так? Но интересно, каким образом присутствующие могли вызвать у него подобную улыбку? Ведь для того, чтобы так улыбаться, надо испытывать к человеку определенную симпатию. Увы, такую симпатию он вряд ли почувствует по отношению к ней, Одрине. После того как он увидел ее далеко не в лучшем состоянии… Ах, лучше не думать об этом.
Когда Джилс потянулся вверх, чтобы накинуть гирлянду на руку ангела, фалды его сюртука разошлись и стало заметно, как брюки обтянули ягодицы.
Добропорядочным английским леди, конечно же, не следовало разглядывать мужчин в подобном ракурсе. Это было столь же непозволительно, как и посещать кухню, чтобы научиться печь хлеб. А вот сами мужчины постоянно смотрели на женщин подобным образом. Смотрели, как бы оценивая и решая, достойны ли они того, чтобы их возжелать.
Интересно, насколько привлекательна она, Одрина? И что в ней привлекательного?
Ллуэлин желал лишь денег, которые составляли ее приданое. Отца же заботило только то, каким образом дочь могла повлиять на его положение в обществе. Здесь, в Йоркшире, она была совершенно одинока и подобна бледной тени в тусклом свете зимнего дня. Подобна бледной тени с чернильными пятнами на ладонях…
Быть может, именно поэтому она сейчас любовалась Джилсом Резерфордом? Он-то всегда был абсолютно спокоен и уверен в себе, в то время как она, пребывавшая в опийном дурмане и испытывавшая тошноту, сидела на полу в темном коридоре придорожной гостиницы…
Одрина невольно нахмурилась; ее немного раздражало то обстоятельство, что Джилс не выглядел нелепо, даже стоя на этом стуле. Тут из руки каменного ангела выпала веточка омелы, и он тотчас же подобрал ее с каминной доски, чтобы вернуть обратно.
Одрину раздражала также и эта омела.
Глава 7. В которой самая обычная бумага обретает весьма необычную форму
На следующий день выпал снег, немного скрасивший долгое зимнее утро. Небеса засыпали землю мелкой крупой – точно так же, как сама Одрина присыпала песком испещренные записями страницы.
Страница за страницей, страница за страницей…
Они с Джилсом снова взялись за шкатулку сразу после завтрака, в то время как виконт с виконтессой отправились на прогулку по своему замку в сопровождении своры собак, нагруженных гирляндами слуг, чрезвычайно любезного Ричарда Резерфорда и склонной все критиковать леди Ирвинг.
Они с Джилсом быстро систематизировали процесс, присвоив каждой панельке свой номер, и по мере того как предпринималась очередная попытка, листы бумаги заполнялись четкими аккуратными строчками: п1 – вниз; п2 – влево, п1 – вниз; п2 – вправо, п1 – вниз; п3 – влево… и так далее. Все это продолжалось уже полтора часа, меж тем как чай в пакетиках остывал около их локтей, а полоска света – отражение от свежевыпавшего снега – ползла все выше и выше к потолку.
– Миледи, вы вовсе не обязаны корпеть над этой шкатулкой вместе со мной. – Стиснув зубы, Джилс потянул панельку номер 17. – Ведь все это – не ваша забота.
– Не будьте столь высокомерны, мистер Резерфорд, – пробурчала в ответ Одрина. – Разве вы забыли, кто именно направил вас сюда?
Панелька номер 17 жалобно скрипнула, и Резерфорд тотчас оставил ее в покое.
– Но этот же человек направил сюда и вас, – заметил он.
– Я вовсе не собиралась с вами спорить. – Одрина улыбнулась. – Вы, мистер Резерфорд, уже достаточно долго пробыли в Англии и потому должны знать, что истинная английская леди никогда не станет противоречить джентльмену.
– То есть я тоже могу считаться джентльменом?
– Это вы решайте сами. Но в том, что я являюсь леди… В этом у меня сомнений нет. – В данный момент так оно и было. С помощью служанки леди Ирвинг она просмотрела содержимое привезенного для нее сундука и все-таки нашла понравившееся ей платье – из тонкого муслина с изображением гроздей винограда и с лифом темно-зеленого цвета, под цвет ее глаз. Если, конечно, кому-то захочется в них вглядеться. Впервые после отъезда из Лондона Одрина почувствовала себя одетой надлежащим образом – так, словно она надела на себя крепкую броню.
