Когда Вольф и его бабушка приехали в замок, обе герцогини были на удивление любезны друг с другом. Бабушка даже зашла так далеко, что выдавила несколько слов в похвалу прическе герцогини, украшенной перьями и драгоценностями.
Когда перед обедом все собрались в гостиной, она была также, на удивление, спокойна и по большей части молчала, думая о чем-то важном. Когда Вольф спросил, о чем она размышляет, бабушка велела ему вместо глупых расспросов проводить время с хорошенькими женщинами. И она ни разу не употребила слова «бледная» и «уродина».
За обедом его посадили достаточно близко к Лили, чтобы слышать ее голос. Хантли все еще занимал почетное место справа от нее, отчего сердце Вольфа сжалось, но он постарался не показать этого.
Он сам выбрал эту дорогу и пройдет по ней до конца.
Вольф все утро провел в мужском обществе и собрал кое-какие сведения, которые могли помочь Лили привлечь интерес графа. Это было все равно что пить собственноручно приготовленный яд. Но он передаст ей эту информацию, как обещал. Она должна выбрать Вольфа по собственной воле. Должна.
Вольф рассеянно ковырялся в тарелке, отвечая на вопросы сидевшей слева леди. Время, словно песок, просачивалось сквозь пальцы. Ему нужно поговорить с Лили наедине, еще раз сказать о своей любви. Но как? Она ясно дала понять, что не имеет никакого желания еще больше отягощать их прощание.
Возможно, он сумеет воспользоваться предлогом передачи полученных от Хантли сведений, чтобы позвать ее на свидание. Это может сработать.
Когда гости встали из-за стола и направились в маленький бальный зал на танцы, он устроил бабушку на диване, рядом с другими вдовами. К тому времени, как он оказался в зале, Лили уже танцевала.
– Черт побери, – пробормотал Вольф, и поскольку делать было нечего, отыскал взглядом Хантли, стоявшего у стола с закусками. Если нельзя танцевать с Лили, возможно, он сумеет раздобыть еще какие-то сведения.
– Добрый вечер, – поздоровался он, подходя к графу.
С того дня, когда Вольф отвез Эмму в поместье после несчастной прогулки к павильону, Хантли стал относиться к нему гораздо теплее.
– Вольфински, – улыбнулся граф в ответ. – Как вы сегодня вечером?
– Жаль, что здесь нет водки.
– Какая гадость, – поморщился Хантли. – Я однажды попробовал и после этого несколько дней болел.
– У вас слабый желудок, – ухмыльнулся Вольф.
– Или я слишком цивилизован для этого омерзительного пойла.
– Нет. «Цивилизованное пойло» – для женщин и детей.
Хантли усмехнулся.
Лили танцевала с лордом Стюартом, уже не слишком молодым мужчиной, чей жилет был так сильно натянут на спине, что казалось, швы могут в любой момент треснуть. Вольф покачал головой.
– Не нравятся мне эти ваши контрдансы.
Хантли удивленно воззрился на него.
– В Оксенберге не танцуют контрдансы?
– Нет. У нас много собственных народных танцев, но ничего столь скучного. – Принц пожал плечами. – Мы не ходим бесконечными кругами, не касаемся друг друга кончиками пальцев. Мне нравятся танцы, когда можно держать женщину, чувствовать ее.
Губы Хантли дернулись.
– Полагаю, вальс пришел из ваших мест.
– Вот это танец, который стоит танцевать. Можете держать партнершу в объятиях, а не просто махать ей рукой с другого конца ряда.
Хантли скрестил руки на груди и с самодовольным видом прислонился к стене.
– Полагаю, если вы не можете придумать другого способа держать партнершу в объятиях, и вальс достаточно хорош.
Вольф нахмурился.
– Думаете, я не способен найти способа держать партнершу в объятиях? Уверяю, это не так.
– Я ничего подобного не говорил. Кроме того, это зависит от партнерши. Не так ли? – спросил он, не сводя глаз с танцующих и, вне всякого сомнения, следя за Лили, танцевавшей с задыхавшимся лордом Стюартом.
– Некоторые партнерши стоят бо́льших усилий, чем остальные.
Вольф скрипнул зубами. Ему не нравился взгляд Хантли. Можно подумать, только он один имеет право наслаждаться ее обществом!
«Помни о своей цели».
Вольф неприязненно уставился на графа.
– Ее светлость говорит, что вы когда-то были женаты.
– Хотя это вас не касается, – жестко ответил граф, – но моя жена умерла.
– Вот как? Это ужасно, – вздохнул Вольф, пристально наблюдая за Хантли. – Вы любили свою жену. Это видно по вашему лицу.
– Почему вы спрашиваете?
– В Оксенберге есть такой обычай: если мужчины вместе ездят верхом, они становятся кем-то вроде братьев. Мы многое делили на этой неделе.
– В Шотландии мы не так открыты.
– Я заметил. Глупо, что здешние мужчины не говорят ни о чем, кроме лошадей и выпивки. Именно это я сказал сегодня утром мисс Эмме.
Хантли глянул на Вольфа.
– И что она ответила?
– Как и вы, она живет по здешним обычаям, – пожал плечами Вольф.
– Обычаи – вещь хорошая.
– Обычаи – это тюрьма.
Хантли тихо рассмеялся:
– Только не для тех, кто понимает их значение, но знает, когда нужно от них отойти.
«Вот как? Это полезная информация».
– Вы иногда отходите от обычаев? Не верю!
Граф весело улыбнулся.
– Бывает. Но по очень, очень веской причине.
– Вроде красотки с волосами червонного золота и глазами, как озерное серебро?
Вольф едва сдержал порыв схватить графа за перекрахмаленный галстук и встряхнуть.
«Черт возьми, Мойя, на что только я ни иду ради тебя!»
Он с угрюмым видом повернулся к танцующим и увидел среди них Эмму.
– Когда появилась мисс Гордон? Я ее не видел раньше.
– Она была здесь все время. Странно, что вы не заметили.
Когда Лили в комнате, он не видит никого, кроме нее.
– Я был слишком занят, гадая, не лопнет ли жилет на партнере мисс Балфур.
Хантли широко улыбнулся.
– Он уже синеет. Если не побережется, его хватит удар.
Вольф что-то утвердительно проворчал.
Что захочет узнать Мойя об этом человеке? Возможно, самые обычные вещи, которые всегда хочет знать женщина: каких дам предпочитает Хантли, пухленьких или худых, брюнеток или блондинок и тому подобное. Лучше задать самые важные вопросы и покончить с этим.
– Так вы собираетесь снова жениться?
Хантли вопрос явно не понравился.
– Это очень личное.
