– Вы плачете? Пожалуйста, не надо. Не отчаивайтесь! Взгляните на меня: неделю назад я думал, что никогда не полюблю, но все изменилось: я так сильно влюблен, что…
Лили услышала поток проклятий на незнакомом языке. В гостиной появился Вольф с мрачным, как грозовая туча, лицом. Схватив Хантли за руку, он рывком поднял его с колен и всадил кулак в челюсть.
Вольф не мог думать, не мог слышать, не мог дышать. Хантли стоял на коленях перед Лили, очевидно, объясняясь в любви.
«Она моя, черт побери! Моя и ничья больше!»
И тут Хантли очутился на полу.
Сквозь застилавшую глаза красную пелену Вольф смутно увидел, как Лили наклоняется к Хантли и что-то говорит. Он видел, как двигаются ее соблазнительные губы, видел гнев в ее взгляде. Но ничего не слышал из-за рева крови в ушах. Она принадлежит ему, он готов поклясться богом! Как может она не знать этого? Как может…
В комнату вбежал мопс, тряся крылышками бабочки, прикрепленными к его кругленькому тельцу. Восторженно виляя хвостиком, принюхался к Хантли. Тут же появились еще два, тоже в костюмах бабочек с фантастическими крылышками, и принялись обнюхивать графа. Один лизнул его ухо.
В комнате послышалось нечто вроде кудахтанья. Появились три женщины.
Они непрерывно болтали, все одновременно, перебивая друг друга.
На руку Вольфа легла чья-то ладонь. Повернувшись, он увидел бабушку. Герцогиня и леди Шарлотта, тоже вошедшие в комнату, кинулись к лежавшему без сознания графу. За ними по пятам следовал дворецкий.
– Макдугал, – бросила герцогиня, не оборачиваясь, но так резко, что ее голос немного развеял окружавший сознание Вольфа туман. – Прикажите перенести бедного Хантли на диван. Когда он очнется, челюсть у него наверняка чертовски опухнет, так, что он не сможет рта раскрыть!
– Она уже опухает, – кивнула леди Шарлотта. – Нам понадобится лед.
– Будет сделано, ваша светлость.
Дворецкий подошел к двери и позвал лакеев.
Ее светлость помогла Лили встать. Двое прибежавших на зов лакеев, с трудом обходя крылатых мопсов, отнесли Хантли на диван. Еще одного слугу послали за доктором.
Бабушка Наталья с интересом оглядела распухшую челюсть Хантли.
– Прекрасный удар, – заметила она на родном языке. – Но было бы лучше ударить его в живот. Тогда не осталось бы видимых следов. А теперь Хантли станет объектом всеобщего сочувствия.
– У меня не было времени что-то спланировать, – объяснил Вольф. – Все случилось, когда я увидел его с Лили. И пришел в ярость. У него не было права ставить ее в такое положение!
– Какое именно?
– Он домогался ее! Я это видел. Он стоял перед ней на одном колене и о чем-то умолял, а она плакала, утирая слезы платочком, очевидно, в полном отчаянии. Я не мог позволить…
– Вольф! – почти рявкнула Лили.
Он повернулся и наткнулся на ее яростный взгляд. Судя по виду, она была в бешенстве. Поэтому он осторожно спросил:
– Да, любимая?
На ее щеках выступили красные пятна.
– Я не ваша любимая. И у вас нет права реагировать на что-либо, происходящее со мной. Я не… мы не… о, черт возьми, это не ваше дело!
– Но он…
– Вовсе нет, – процедила Лили, послав ему раздраженный взгляд. – Вы ошиблись.
– Я видел собственными глазами, – настаивал Вольф. – Он стоял на одном колене и держал вас за руку.
– Подождите! – Голубые глаза герцогини загорелись. – Лили, лорд Хантли опустился на колено?
– Да, но это не то, о чем вы подумали.
Герцогиня удивительно молодо и мелодично рассмеялась.
– Откуда вы знаете, о чем я подумала?
Лили побагровела.
– Понимаю, все выглядело так, будто он делал мне предложение. Но это не так.
Бабушка Вольфа подалась вперед, не сводя с Лили черных глаз.
– Почему же он встал на колено?
– Потому что говорил… – Лили осеклась и взглянула на все еще лежавшего без чувств Хантли. – Признался кое в чем, но он не хочет, чтобы это стало всеобщим достоянием.
– Я слышал, как он говорил, что влюблен в вас, – вмешался Вольф.
– Нет. Вы не так поняли.
В ее глазах раздражение смешалось с мольбой.
Вольф замолчал. Если хорошенько подумать, она не похожа на женщину, которой только что сделали предложение. Она выглядела расстроенной. Больше того, под глазами выступили синие круги, а уголки губ уныло опустились. Какой разительный контраст с той Лили, какой она была только сегодня утром!
Все же он должен быть уверен.
– Значит, он не упоминал о любви?
– Упоминал, но… – Она поморщилась. – Больше я ничего не скажу.
– Интересно… – Герцогиня уселась напротив своего внезапно занемогшего гостя. – Полагаю, мне не стоит ничего говорить, поскольку лорд Хантли ни в чем не признавался, но мне кажется, его внимание устремлено не столько на мисс Балфур, сколько на мисс Гордон. Хотя мне трудно это понять: что ни говори, а мисс Балфур куда более жизнерадостна, энергична и бесконечно красивее.
– Спасибо. – Губы Лили дернулись в невольной улыбке. – Нет ли у вас нюхательной соли? Я могла бы также обтереть лоб Хантли прохладной водой, пока мы ждем доктора.
Леди Шарлотта, все это время маячившая на заднем фоне, оживилась:
– У меня в комнате есть немного. Сейчас пошлю кого-нибудь.
Она поспешила отойти. Три мопса, раскачивая крылышками, последовали за ней. Самый старый поднялся, чтобы присоединиться к компании, но нерешительно оглядев комнату, начал обнюхивать ковер и постепенно подобрался к ногам Вольфа. С обожанием посмотрел на него, завилял хвостом и снова плюхнулся на пол, где свернулся клубочком.
– Почему на нем нет крыльев? – Старуха ткнула в песика ногой.
– Он их грызет, – пояснила герцогиня. – Ваше высочество, кажется, вы понравились Рэндольфу.
– И Мини тоже, – добавила Лили. – Она залаяла, когда он влез ко мне в окно, но как только он с ней заговорил, она стала его преданной рабыней.
Но тут она заметила потрясенный взгляд леди Шарлотты и залилась румянцем.
– Вот как, – сухо проговорила герцогиня и обратилась к Вольфу: – Значит, вам показалось, что граф навязывает мисс Балфур знаки своего внимания.
– Да. И я не верю этой истории о мисс Гордон. Она очень славная девушка. Но кто посмотрит на нее, когда рядом Лили?
При виде его очевидного возмущения герцогиня усмехнулась:
– Люди бывают очень странными в своих пристрастиях. Но Хантли знал мисс Гордон много лет, и они стали очень близки после смерти его жены. Он считал, что они просто друзья, но она думала иначе. Увидев этих двоих вместе, я стала подозревать, что она испытывает к нему чувства, гораздо более глубокие, чем просто дружба. Но теперь у нас возникла дилемма. Мои гости собирались на небольшой обед перед балом, а вы, мисс Балфур, оставили дверь открытой.
